Иван Солнцев - Полет курицы

Он протягивает светящийся камень мне, и я не решаюсь отказаться. Мне кажется, что камень должен быть довольно горячим, но на ощупь он оказывается совершенно ледяным.

А если он радиоактивный? И если от него яйца отвалятся?

– Он наиболее активен, когда ты держишь его в руке. Слабеет, если уберешь в карман. Имей это в виду – когда ты пойдешь против сил, гораздо выше, чем есть у обычных солдат гяртуков, это сыграет роль. Но не переоценивай его силы – голыми руками убить тех гяртуков, что выйдут в Пунт Мег'еланитиш, не выйдет. Теперь тебе нужно найти обычное оружие из твоего мира.

– А этого недостаточно? – возмущаюсь я, кивая на Кедвезмень и прикидывая камень на вес. – Он, вроде, тяжелый.

– Это лишь оберег. Не всем оружием ты сможешь дотянуться до материализовавшейся сущности Фётиткайра. Как минимум, тебе нужно огнестрельное. Как только ты приложишь его к Кедвезмень – оно станет Сазалек , а не просто материальным оружием и начнет работать против гяртуков.

Чем станет? А, расслабься, Эдик. Лучше не спрашивать.

– И откуда мне его достать, скажи на милость? Я менеджер, а не мент, кстати сказать.

– Есть в твоей жизни человек, который может тебе помочь. Человек, избранный быть далеким от дел керешкедоков и гяртуков и наверняка не связанный со стороной наших врагов. Сторона поддержки. Вспомни про него. А сейчас – мое время истекло. Успеха тебе, – договаривает Эладу и начинает исчезать в том же стиле, что и «собачки», убитые недавно Таначадо.

Тоже самое, что твердил Таначадо. Только его слова я уже начал попускать мимо ушей, разбираясь сам, как лучше, а слова Эладу отпечатались в моем сознании четко и ясно. Стоит мне отвести взгляд на переставший светиться столь же ярко, сколь в руках Эладу, Кедвезмень, как стена снова появляется на своем месте, как и три овала. Любопытство снедает меня слишком сильно, и я снова прикасаюсь к овалам по порядку, но на этот раз ровным счетом ничего не происходит.

Это означает, что мне пора двигаться дальше. Я жутко устал и решаю добраться на такси домой. Засев как можно глубже на заднем сиденье и не показываясь из окон машины, чтобы не стать жертвой случайного нападения гяртуков, а то и боевых керешкедоков, я смотрю только на огни ночных фонарей, проносящиеся мимо моего усталого взора и навевающие невыносимую тоску по временам, когда моей личной свободы, несмотря на отсутствие значительных личных накоплений, мне хватало сполна. На времена юношества, когда все казалось проще, и необходимости нести ответственность не то, что за судьбы всего торгового мира, но даже за собственные просчеты, и в помине не было. Тогда я всегда мог найти, с кем поговорить, с кем встретиться и оттянуться и с кем ощутить себя единым целым в духовном плане. А сейчас во всем это долбаном городе, полным пестрых рекламных щитов, дорогих и не очень машин, разномастной одежды, мобильников и прочего, я чувствую себя совершенно одиноким, покинутым как людьми, так и своим делом, которому посвятил жизнь.

В бегущей строке ночной программы новостей приводится цитата крупного политика со словами «Мы должны поддержать людей» , и это заставляет меня рассмеяться от души. Что за бред? Ни один политик не может быть человеколюбцем, кроме однодневного номинального депутата от никому не сдавшейся партии бездарей. Успешная политика – это менеджмент, для которого не играют роль потребности отдельных человеческих единиц, это работа на перспективу развития механизма, для которого индивидуальное мнение кого-то из народной масс никогда не будет играть никакой роли. Убить одного за благо сотен или тысяч – святое дело для политика, тем более – для вождя нации . Так называемые верность стране, Отчизне, народу – всего лишь одни из высших форм бесчеловечности и жестокости. Именно поэтому большая политика не может принимать в ряды своих слуг действительных гуманистов, способных сочувствовать, сопереживать человеку и его личным душевным, физическим и материальным терзаниям. Политика и обычный человек – категории несовместимые. Так зачем кого-то поддерживать? Что за дерьмовая реклама?

Кстати, надо определиться насчет планов на завтра, вспоминаю я совершенно неожиданно. Кто у нас не имеет прямого отношения ни к работягам, ни к торговцам и еще имеет доступ к огнестрелу? Кто-то из бандитов? Друзья Гоши Невельского? Или сам он? А, может…

Точно – это дядя Вася. Он еще тот тип, и я его знаю примерно оттуда же, откуда и Гошу Невельского. Люди одного пошиба, хотя и совершенно друг с другом не знакомые. Дядей я его зову потому лишь, что в свое время он был как брат моему отцу. Во всяком случае, до тех пор, пока они не переругались по одной им известной причине и не перестали общаться в каком бы то ни было виде. Вот так просто и теряют друг друга братья по оружию, так сказать.