Олег Рой - Оправдание невиновных

Взять то же убийство Федяйкина. Что-то там не так. И Анна Гавриловна ни в какой Египет не летала, а значит, вполне могла находиться на месте преступления, и бедная сиротка Кристина странновато себя ведет, и адвокат ее мачехи как-то очень уж горячо настаивает на Алисиной невиновности. Опять невиновность. Опять, стоит копнуть дело из шубинского списка, возникают некие «новые обстоятельства», заставляющие усомниться в виновности осужденных.

Вот только никакой логики в этих «новых обстоятельствах» увидеть не удается… Господи, Арина, рыкнула она сама на себя, ты же следователь, а мысли скачут, как пьяные тараканы — стыдоба!

Таймыр мягко вспрыгнул на стол, понюхал с интересом возлежавшую посреди деревяшку — мр-р, как интересно! — потянулся лапой, искоса поглядывая на Арину — это ты мне принесла, да? Арина строго шикнула: нельзя! Кот недовольно передернул плечами — мол, не больно-то и хотелось! — перебрался на диванную спинку, походил по ней, спустился ниже, на сиденье, муркнул укоризненно: ты чего, хозяйка, спать пора! — и улегся, подобрав под себя лапы и плотно обернувшись хвостом. Видимо, чтобы принудить их оставаться на месте. Была у таймыровых лап такая способность: стоило ему задремать, кольцо хвоста превращалось в дугу, и лапы освобожденно разбрасывались в разные стороны под самыми невероятными углами. Так что казалось: их не четыре, а как минимум восемь. Как у чудесного коня Слейпнира, на котором ездил скандинавский Один. На восьми ногах, предполагалось, можно передвигаться быстрее, чем на четырех. На Таймыре, разумеется, никто не ездил — попробовали бы! лап тут же стало бы восемьдесят, и на каждой по двадцать когтей! — но он, разумеется, тоже был совершенно чудесный, не хуже того Слейпнира…

Чудесный…

Что, если чудесный егерь Федор Григорьевич — именно та самая «темная фигура», что прокралась к местам засидки охотников и застрелила любавинского напарника? У кого, у кого, а именно у егеря более чем достаточно навыков, чтобы и подкрасться потихоньку — лес-то он как собственную рукавицу знает — и ружье потихоньку подменить, и выстрелить сквозь кусты так, чтобы попасть.

Господи, что за бред, ей-богу, в голову лезет? Зачем бы в таком случае Федору Григорьевичу рассказывать про два почти одновременных выстрела? А он о том еще на первоначальном следствии упоминал. Но следователь — кто, кстати? Баклушин, как мило! — счел эту часть показаний егеря пустяком.

И такие же «пустяки» обнаруживались в каждом дел из шубинского списка.

Почему, к примеру, не проверили билинг телефона церковного старосты, который «убил» своего священника? Может, он в момент убийства находился в десяти километрах от места его совершения? Кстати, он ведь на допросах как раз об этом и говорил. Но как же, как же — орудие убийства с его отпечатками в соседней канаве, против такой улики не попрешь! А то, что раздобыть это самое старое кадило было совсем несложно, кладовка — или как оно там в церкви называется — где хранилась вышедшая из употребления утварь, если и запиралась, то очень условно. И то, что на этой самой утвари — отпечатки старосты, это дело понятное и вполне логичное.

Или кинжал этот отравленный, которым антиквар поцарапался. Почему даже не попытались отыскать того загадочного посетителя, который, согласно показаниям сына, его принес? Никто, дескать, из жильцов подъезда никакого посетителя не видел, а значит, его и не было, а кинжал притащил сын убитого. Почему из всех фототаблиц по этому делу Шубин вложил в свою папку только одну — с водяной «канистрой»? Да еще и маркером этот баллон обвел. Полный баллон, то есть доставленный чуть не перед самым убийством. Почему во время первого следствия даже не попытались найти фирму-поставщика? Их курьер — она вдруг вспомнила мальчика в темном комбинезоне, мелькнувшего на записях с «федяйкинских» камер наблюдения — курьер вполне мог видеть визитера. Или… или он сам был этим «визитером»?

Идиотизм?

Но, кстати, может, именно это и объединяет все «шубинские» дела? То, что каждый из обвиняемых — ну и осужденных соответственно — каждый из них выглядит полным идиотом. Или почти идиотом. Как будто они готовили себя для будущих следователей: вот он я, смотрите!

Да, прав Таймыр — спать пора. Утро вечера мудренее.

Но и с утра ничего толкового в голову не пришло. Как будто мозг, подчиняясь зимней унылости, впал в спячку. Ну да, откуда бодрость возьмется, когда очередная снеговая туча превращает белый день в сумерки? Что за время года такое дурацкое — на календаре вроде весна, и день прибавился, а когда ни посмотришь, все сумерки! Тусклые, бесцветные. То ли дело летом! Правда, тогда в кабинете тоже весь день темно — здоровенная береза, вымахавшая выше здания следственного комитета, заслоняла от жаркого солнечного сверкания лучше любых жалюзи. Но это ж совсем другое дело! Кое-где сквозь плотную зеленую сеть можно было различить синие лоскутки неба. Когда же на город налетал ветер, лоскутков становилось больше, они двигались, прыгали туда-сюда, сливались и распадались… красота! А сейчас вот это вот, которое за окном, и небом-то называть не хочется — блеклое, невнятное, как железнодорожная простыня. И мысли в голове такие же — невнятные, размытые, растекающиеся по… по чему им там положено растекаться?