Хейди Перкс - Вернись ради меня

– Энни, я уже уяснила, что ты не хочешь, чтобы я разговаривала с полицией, – резко говорю я. – Но ты не можешь с легким сердцем свалить вину на Дэнни.

– Просто я хотела бы рассказать тебе, что произошло на утесе, если бы видела это своими глазами, – вздыхает она.

– Но ты не можешь. И в ванной ты сказала мне, что с самого начала верила, что это сделала мама. Теперь Дэнни считает, что виноват он, значит… – Я замолкаю, махнув рукой.

Получается, есть два варианта, каждый из которых заставляет меня мучиться, и я остаюсь в подвешенном состоянии между ними, не представляя, какую истину я бы предпочла.

Я делаю еще один глоток шерри и опускаюсь на диван, прикрывая глаза и представляя себя в своем рабочем кабинете на месте клиента. «Что бы вы предпочли? – спрашиваю я у себя. – Чтобы убийцей оказалась ваша мать или родной брат?» – Трудный вопрос. Подходящего ответа нет. Это похоже на притчу о матери, которую мы разбирали на тренинге. У нее было два сына, и один из них убил другого. И как поступила та женщина? В конце концов она защитила сына-убийцу, потому что больше у нее никого не осталось.

– Правдивый сюжет, – произношу я вслух.

– Что? – настораживается Энни. – Стелла, ты хорошо себя чувствуешь?

Я смотрю на нее распахнутыми глазами.

– Энни, я понимаю, что ты беспокоишься за себя, но, несмотря ни на что, мы должны пойти в полицию.

– О, моя дорогая, я уже слишком стара, чтобы чего-то бояться.

Я подаюсь вперед, хотя, как мне кажется, это требует усилий. Тело вдруг становится непривычно тяжелым.

– Мне нужно на материк, Энни.

При мысли о том, что мне не выбраться с острова, я чувствую, как начинаю задыхаться. Я почти вижу воображаемые часы, которые вместе со временем постепенно забирают из комнаты воздух. Я расстегиваю ворот флисовой кофты, удивляясь, как Энни выдерживает такую духоту.

– Не знаю, как бы ты могла это сделать. Разве что отрастить крылья. Кто знает, что ты сюда поехала?

Старуха медленно отпивает из своего бокала, пристально глядя на меня поверх него.

– Никто. Я даже не сказала Бонни.

Я делаю новый глоток и роняю голову на спинку дивана – комната вдруг начинает плыть и качаться.

– Господи, Бонни! – охаю я. Я почти забыла о сестре. Все, чего она боялась, стало реальностью, и теперь Бонни поймет, что была права с самого начала, чувствуя себя чужой в нашей семье и в целом мире.

Должно быть, ее отняли у юной матери совсем маленькой. Я знаю, какие последствия это может иметь: в моей практике были клиентки с приемными детьми, у которых наблюдались признаки тревожного расстройства, вызванного разлукой с биологической матерью. Триггеры формируются раньше, чем мы можем себе представить. Бонни всегда приводило в бешенство то, что мать пыталась ее «лечить» игровыми сеансами с психологом, но, возможно, мама инстинктивно хотела предотвратить какие-то психологические проблемы Бонни, хотя и не знала какие.

– Стелла? – Голос Энни заставляет меня оживиться. Я с трудом поднимаю отяжелевшую голову. – Тебе явно пора отдохнуть. – Она прикрывает мои ноги одеялом, поглаживая их сверху. – Ложись.

– Нет, – я заставляю себя выпрямиться. – Я должна придумать способ вернуться на материк.

Энни глубоким вдохом набирает воздуха в грудь и делает долгий выдох.

– Сейчас я тебе кое-что покажу.

Я слышу, как ее тапочки шлепают по полу в коридоре, и чувствую, как у меня начинает пульсировать в висках. Я прижимаю ладонь к разгоряченному лбу. Губы пересохли, и мне нужно выпить воды. Поднимаясь с дивана, я обнаруживаю, что мне требуется некоторое время, дабы восстановить равновесие, потому что комната со свистом движется по кругу.

У раковины я наклоняю голову, чтобы напиться прямо из-под крана, а затем через силу выдвигаю ящики, один за другим, пытаясь найти парацетамол. Пальцы нащупывают только мягкие резинки для волос и старые открытки. Внезапно я останавливаюсь, заметив кусок белой плотной бумаги.

Оборванная фраза, выведенная крупными заглавными буквами, состоит из двух слов: «ТЕБЯ ПРЕДУПРЕЖДАЛИ».

Потрясенная, я достаю обрывок, разглядывая почерк, осторожно оглядываюсь и, сжимая находку в руке, иду в коридор.

Энни скрылась в кладовой комнате. Ее дверь распахнута настежь, а ключ торчит в замке. Я останавливаюсь в дверном проеме, поднимая вверх найденный листок. Мое сердце учащенно колотится.

– Это ты присылала мне анонимные письма.

Энни резко оборачивается, выпуская из руки стопку фотографий, которые веером рассыпаются по полу. Коробка, где они хранились, стоит раскрытой на столе.