Минка Кент - Девушки из хижины [litres]

Затаив дыхание, краем глаза смотрю, как он загибает уголок страницы. Потом встает, потягивается, вытянув руки над головой, и выходит из хижины облегчиться.

Каждый раз, выходя по нужде, он направляется вокруг дома к задней стене, словно считает поход в уборную слишком рискованным.

Вернувшись, чужак двигает мамину кровать, опять загораживает дверь и стягивает фланелевую рубаху.

– Завтра уходим. – Он говорит медленно, с трудом. – Первым делом. Советую вам отправляться спать. Нам придется пройти много миль.

По пути к платяному шкафу Сэйдж встречается со мною взглядом, кивает, потом отворяет дверцу, используя ее как прикрытие. Сбросив домашнюю одежду, она начинает натягивать теплую, как я и велела, – сначала кофточку, затем шерстяной свитер и вязаные чулки. Закончив, Сэйдж влезает в ночную рубашку, чтобы все это спрятать.

Я делаю то же самое.

Когда мы заканчиваем, он уже храпит.

Его сумка висит на одном из столбиков маминой кровати, и у меня сжимается горло при мысли, что он проснется, если я попробую ее снять. Однако придется. Другого выхода нет.

– Обувь и куртки, – беззвучно говорю я Сэйдж, указывая туда, где они хранятся.

На цыпочках пересекаю комнату и тяну руку к черной кожаной ленте. Пытаюсь медленно и аккуратно снять сумку. Только она тяжелее, чем выглядит. Осторожно выдыхаю и пробую еще раз. Его ритмичное посапывание подтверждает, что это можно сделать без опаски.

Смотрю на Сэйдж. Она машет руками, требуя, чтобы я поторопилась. Собравшись с силами, в последний раз поднимаю сумку так медленно, что мышцы дрожат, и выдыхаю, наконец сняв ее со столбика.

Перекидываю ремень через плечо. Я почти уверена, что сумка весит не меньше Иви, но отвлекаться некогда.

Показывая на смазанное кухонное окно, двигаюсь в том направлении, по пути стащив со своей кровати одеяло. Я накрываю им стул, чтобы он не стукался о стену, когда станем вылезать.

Все подготовив, поднимаю раму и сначала помогаю выбраться сестре, потом передаю ей сумку, опуская вниз.

Сумка с глухим стуком падает на землю, выскользнув из рук Сэйдж, и у меня замирает сердце.

Оборачиваюсь к спящему незнакомцу, жду. Убедившись, что он все так же храпит, забираюсь на стул и лезу в окно.

По телу пробегает холодок; двор освещает только половина луны.

– Придется тебя поднять, – шепчу я. – Нужно закрыть окно. Медленно и спокойно, поняла?

Необходимо, чтобы в хижине было тепло. Один порыв холодного воздуха выведет его из забытья, второй заставит подняться и закрыть окно, и он увидит, что мы сбежали.

Сэйдж кивает, закусив нижнюю губу. Обхватываю ее бедра и поднимаю повыше, насколько хватает сил. Мышцы дрожат; несмотря на небольшой вес, я едва держу сестру, но за несколько секунд ее гибкие пальцы успевают надавить на грязное стекло без единого звука.

Опустив Сэйдж на землю, прихожу в себя, потом закидываю сумку на плечо и беру сестру под руку.

– Готова? – шепотом спрашиваю ее.

Она кивает.

И мы бежим.

Этим утром Дэвис въезжает на свою подъездную дорожку, не включая сигнал поворота. Хотя ему это не нужно. На несколько миль вокруг соседей нет. Все ямки и ухабы на этой грязной грунтовой окружной дороге, ведущей к уединенному участку Дэвиса, принадлежат ему и только ему.

Часы на приборной панели моей машины показывают 8:54 утра, значит, он все еще работает по ночам на предприятии в соседнем городке. Уже три с половиной года, как имеет постоянную работу. Новый рекорд.

Когда Дэвис выбирается из грузовичка и хлопает дверцей, я глушу двигатель. Он дергает головой в моем направлении, и только тогда до меня доходит: шурин понятия не имел, что последние пару миль я ехала за ним.

Почесывая грудь натруженной загорелой рукой, он шагает к моему автомобилю, и я опускаю стекло. Не считаю нужным выходить из машины. У меня нет желания превращать это во что-то большее, нежели быстрый и безболезненный для него визит. Замкнутый и склонный к отшельничеству, Дэвис никогда не любил компаний. Единственный раз я приезжала к нему без предупреждения в начале наших отношений с Брантом. Привезла каких-то объедков, надеясь наладить отношения с последним членом семьи, который, похоже, что-то значил для моего парня. Никогда не забуду, как он настороженно замер в дверях, перегородив дорогу и глядя на меня с презрительным недоверием, словно на злую мачеху Золушки, предлагающую ему отравленное яблоко. Позже я рассказала про это Бранту, и он просил не принимать случившееся близко к сердцу, потому что его брат не любит непрошенных гостей, как и большинство людей, если уж на то пошло.