Валерий Пушной - Ребро беса

Это было любопытно. Откуда они могли знать друг друга? Но гадать на кофейной гуще не пришлось, ибо Аристарх, как бы отвечая на немой вопрос Глеба, проговорил:

— Не думал, что знакомого увижу, не думал. Выходит, тебя теперь кличут Крючком? Ну что ж, Крючок так Крючок. У нас есть о чем поговорить с тобой, Крючок. Я уже забыл, когда мы встречались последний раз, сейчас увидал — подумал, что обознался, ан нет, выходит, старый знакомый. Припоминаю, как тебя тогда вышибли из органов. Чуть под срок не закатали. Чудом вывернулся. А нынешняя кликуха-то у тебя со смыслом. Как отрыжка из прежней жизни.

Акламин перевел взгляд на Корозова, пояснил:

— Ты знаешь, кто такой «крюк» на уголовном жаргоне? Это сотрудник правоохранительных органов, связанный с преступным миром. Перед тобой бывший мент. Десять лет назад он был работником МВД и выглядел совсем не так, как сейчас. Пока его не поймали за руку, не накрыли на сливе серьезной информации. Дали крепкого пинка под зад. И завели дело.

Аристарх повернул неулыбчивое лицо к могильщику:

— Я все правильно рассказываю? Может быть, я что-то упустил? Забыл уже, много времени прошло. Между тем, помню, слух потом был, что ты начал спиваться. Однако никак не предполагал, что опустишься до могильщика, начнешь на могилах промышлять.

Акламин ступил к столу, сел на другой стул рядом с Глебом. Могильщик, бледный, не шелохнулся, словно прилип ногами к полу, помалкивал.

— Поговорим? — спросил Аристарх.

У могильщика словно пчелиный рой завелся в голове, полушария мозга перепутали свои места. Он приготовился к разговору с Корозовым, но все мгновенно перевернулось. Карта легла не так, как он рассчитывал. Акламина хорошо помнил. И знал, что с ним ловчить бесполезно, этот все равно вытянет из тебя, что ему нужно. Глебу собирался навешать лапшу на уши, а с Аристархом такой номер не пройдет, только себе хуже сделаешь. Могильщик был в панике. Крючок не знал Корозова и не догадывался, что у того его лапша могла также не пройти.

— Итак, рассказывай все, что произошло на кладбище, — подтолкнул Акламин и минуту подождал, пока могильщик переваривал вопрос. — Ты ведь бывший мент, ты все понимаешь. Прикинь, долго ли тебе осталось плутать по бренной земле после смерти твоего напарника? Соображай быстрее. Ты уже одной ногой в могиле. И без моей помощи тебе из нее не выбраться. Начнешь сейчас крутить — очень скоро твоя фамилия может появиться в сводках МВД.

Крючок, часто моргая, испуганно глянул в сторону Глеба. Аристарх понял его взгляд и успокоил:

— Можешь доверять ему, как мне.

И могильщик заговорил. Рассказал, что привезли Былеева на кладбище двое подручных местного авторитета, Славы Саженя. Он сообразил это, когда услыхал, как они называли имя Саженя. Оба были в длинноволосых париках и усах. Определенно прятали лица. Один из двоих назвался Вовой Сычом. Но ни Пузырь, ни Крючок не знали такого, первый раз слышали эту кличку. Еще сказал, что в разговоре подельники упомянули о каком-то Леонтии Кровельщике. Причем трепетали, произнося его имя. Крючок тоже не знал, кто это.

Акламин не прерывал, быстро прокручивая в голове все имена.

Кличку Сыч он также слышал впервые. Возможно, этот персонаж недавно появился возле Славы Саженя. Сам Слава — тип крайне осторожный, умел выворачиваться из сложных перипетий, подставляя вместо себя разную шушеру. Жил незаметно, скрытно, давненько не светился своими делами, не выплывал наружу.

Имя Леонтия Кровельщика между тем еще больше поставило Аристарха в тупик. Он лишь понял, что Кровельщик, видно, фигура серьезная, коли у подручных Саженя поджилки тряслись. Ведь трястись подручные Славы могли только в одном случае: когда видели, что сам Сажень боится Леонтия. Итак, Кровельщик стал большой загадкой. Аристарх поставил в книжке жирный вопрос. С этой личностью предстояло тщательно разобраться.

И, что особенно огорчило его, оказывается, поиски похитителей Былеева изначально пошли по ложному следу. Ведь никто из прежних свидетелей даже словом не обмолвился, что на преступниках могли быть надеты парики. Следовательно, фоторобот теперь надо выбросить и начинать искать по-новому. Утешало одно: что круг поиска резко сузился, что искать надо в окружении Саженя.

Уже сидя в машине, плотно прижавшись спиной к спинке сиденья, Акламин напомнил Корозову, что Крючок сейчас — единственный важный свидетель, которого стоял надо обязательно сохранить. Глеб, озабоченно поглаживая волосы на затылке, в свою очередь, рассказал о просьбе к нему Тамары Былеевой и одновременно бумерангом отправил Акламину свою просьбу: