Тесс Герритсен - Призрак ночи

Таким сказочным везением мы, конечно, обязаны маме. Она поддерживает самые сердечные отношения с нашей портнихой госпожой Стивенс, чей супруг служит старшим помощником капитана Броуди. Она была так добра, что предупредила маму о прибытии драгоценного товара, и нас пригласили на склад – таким образом мы получили возможность осмотреть эти чудесные шелка в тот самый день, когда их выгрузили из трюма.

Признаюсь: от красивейших тканей и ковров меня отвлекало другое зрелище – фигура самого капитана Броуди, вошедшего на склад спустя некоторое время после нашего с мамой приезда. Я услышала его разговор со складским работником в тот момент, когда склонилась над ящиком с шелками. Подняв глаза, я увидела капитана – он стоял на пороге в сиянии света, что лился из дверей, и я была так потрясена, что, наверное, походила на треску с разинутым ртом. Не думаю, что он сразу меня заметил, поэтому я позволила себе немного поглазеть на него. Когда он в последний раз отплывал из бухты Такера, мне было всего лишь тринадцать лет. С тех пор минуло три года, и теперь я в полной мере могу оценить, как хороши эти широкие плечи и красив квадратный подбородок! Думаю, я пялилась на него примерно минуту, прежде чем он увидел меня и улыбнулся.

А писала ли я тебе, дорогая Эллен, что он не женат?

Если бы он заговорил со мной, я наверняка не смогла бы произнести в ответ ни единого слова. Однако именно в эту минуту мама взяла меня за руку и тихо произнесла: «Мы сделали покупки, Иония. Пора ехать».

Как же мне не хотелось уходить! Я могла бы целую вечность стоять на этом холодном складе, глядя на капитана и наслаждаясь теплом его улыбки. Мама настойчиво напоминала, что нужно торопиться, и у меня было всего несколько бесценных мгновений, чтобы полюбоваться им. Я искренне поверила, что он ответил на мой взгляд с той же симпатией. Но стоило заикнуться об этом, как мама напустила на себя строгость и велела не тешиться подобными иллюзиями.

«Ради всего святого, не теряй рассудка, – сказала она мне. – Ты всего-навсего неопытная девушка. Если повести себя неосторожно, мужчина может воспользоваться тобой».

Признаться, сама идея мне не особенно претит – неужели с моей стороны это так дурно?

На следующей неделе в Вахте Броуди состоится ужин для командного состава. Нас пригласили, однако мама наотрез отказалась! Моя подруга Женевьева поедет туда, да и Лидия тоже, но мама настаивает, чтобы я провела вечер дома за вязанием – очевидно, привыкая к роли старой девы, которой мне наверняка суждено остаться! Я почти того же возраста, что и другие девушки, и уж точно достаточно взрослая, чтобы присутствовать на званом ужине с джентльменами, однако мама запретила мне ехать. Какая несправедливость! Она говорит, что я слишком невинна и ничегошеньки не знаю о подпорченной репутации капитана. Мол, до нее дошли слухи о том, что творится в этом доме по ночам. Когда я потребовала рассказать подробности, ее губы сомкнулись, словно завязки кошелька, и она не произнесла больше ни слова.

Ах, Эллен, как печально пропускать все самое интересное в жизни! Я думаю об этом великолепном доме на холме. О девушках, которые улыбаются капитану (и даже хуже – о том, что он улыбается им в ответ). Я живу в ужасном предчувствии, что вскоре объявят о свадьбе. А вдруг он выберет себе в жены Женевьеву или Лидию?

Это будет мамина вина.

Что же это за слухи? Что настолько возмутило маму Ионии и почему она запретила своей шестнадцатилетней дочери общаться с Броуди? Разумеется, помимо всего прочего, это разница в возрасте. В тот год, когда было написано письмо, Джеремии Броуди исполнилось тридцать восемь и он был более чем вдвое старше девушки; если верить ее описанию, при этом он отличался высоком ростом и статью. Мужчина в расцвете сил! Я вспоминаю портрет, который видела в зале исторического общества, и прекрасно понимаю: наверняка капитан заставил трепетать сердце не одной юной красавицы. Он был умудрен опытом, командовал парусным судном и владел великолепным домом на холме. А еще он был холост – ну какой же молодой даме не хотелось его внимания?

Воображаю ужин в Вахте Броуди. В кухне, где я сейчас сижу, суетились поварихи и слуги. А в столовой, освещенной мерцающими свечами, собрались члены экипажа и юные дамы, разодетые в поблескивающие шелка, которые были доставлены из Китая на борту «Минотавра». В доме наверняка звучал смех, вино лилось рекой и гости обменивались влюбленными взглядами. Во главе стола восседал Джеремия Броуди, и его «подпорченная репутация» сделала его недоступным по крайней мере для одной юной леди.