Тесс Герритсен - Призрак ночи

Мои руки внезапно холодеют.

– С привидениями? – повторяю я.

Нед фыркает:

– О старых домах всегда так говорят. Каждый год на Хеллоуин сюда пробирались детишки и напивались в стельку. И вот одна глупая девчонка перелезла через перила и оказалась на крыше. Покрытие тут шиферное и страшно скользкое в сырую погоду, а тогда как раз моросило. – Он машет рукой. – Она упала вон туда, на гранит. Вы понимаете, конечно, что после такого вряд ли кто выживет.

– Бог мой, Нед, я никогда не слышал эту историю, – вздыхает Билли.

– Никому не хочется говорить об этом. Джесси была очень хорошенькая, и ей исполнилось всего пятнадцать. Очень жаль, что она попала в дурную компанию. Полиция признала гибель Джесси несчастным случаем, и все разговоры прекратились.

Я смотрю на вдовью дорожку и представляю туманную ночь Хеллоуина и девочку по имени Джесси… Раззадорившись от выпитого, она перелезла через перила и повисла там в восторге от собственной смелости. А вдруг она увидела что-то, испугалась и разжала пальцы? Может, именно так все и было? Я вспомнила о том, что случилось со мной в спальне прошлой ночью. И о Шарлотте, которая впопыхах собрала вещи и бежала прочь отсюда.

– И все уверены, что смерть девочки была просто несчастным случаем? – спрашиваю я у Неда.

– Так говорят, однако в свое время я в этом сомневался. Да и сейчас сомневаюсь. – Он вынул из своего пояса молоток и занялся делом. – Но кому интересны мои мысли?

Ганнибал словно испарился.

Заканчивая ужин, я вдруг поняла, что в последний раз видела своего кота, когда Нед и Билли, сложив инструменты, отправились по домам. Теперь за окном стемнело, а ведь Ганнибал, если можно говорить о каком-либо постоянстве в его поведении, к ужину неизменно оказывался у своей миски.

Я натягиваю свитер и выхожу на улицу; с моря веет вечерним холодом. Выкрикивая имя кота, я обхожу дом и направляюсь к краю утеса. Останавливаюсь на гранитном уступе, думая о девочке, которая погибла здесь. В свете, падающем сюда из окна, мне кажется, будто я вижу пятна крови на камне, но, разумеется, это просто темные заплаты лишайника под ногами. Я поднимаю взгляд на вдовью дорожку, где на перилах висела девочка, и представляю, как она рухнула во тьме на этот твердый гранит. Мне даже страшно подумать, что происходит с человеческим организмом в результате такого падения, но я будто бы вижу, как вдребезги разбивается позвоночник, как, словно яйцо, с треском раскалывается череп. И вдруг море начинает казаться таким шумным, будто бы волна, рыча, набегает прямо на меня, и с бешено бьющимся сердцем я отступаю от края утеса. Слишком темно, да и бесполезно сейчас искать кота. Ганнибалу придется самому о себе позаботиться. Впрочем, разве котам не свойственно рыскать в поисках добычи всю ночь напролет? Хотя при весе в двадцать шесть фунтов он вполне может разок-другой не поужинать.

Пора мне уже стерилизовать его.

Я возвращаюсь в дом и, запирая дверь, слышу слабое мяуканье. Оно доносится сверху.

Так, значит, все это время кот был в доме! Может, беднягу случайно заперли где-то? Я поднимаюсь на второй этаж и открываю двери в нежилые спальни. Ганнибала нет.

Я снова слышу мяуканье, и звук идет все еще сверху. Из башенки.

Открываю дверь на лестницу, щелкаю выключателем на стене. Я прошла половину ступеней, и вдруг раздается «хлоп!» – и единственная лампочка гаснет, оставляя меня в кромешной тьме. Не надо было пить четвертый бокал вина – теперь, поднимаясь, приходится крепко держаться за перила. Ощущение такое, будто тьма жидкая, а я силюсь пробиться вверх сквозь воду и в итоге вынырнуть. Когда я в конце концов добираюсь до башенки, мне приходится ощупывать стену в поисках выключателя. Свет загорается.

– Вот ты где, противный мальчишка!

Ганнибал с надменным видом сидит посреди завалов плотницкого оборудования; перед ним дохлая мышь – свежая добыча.

– Ну пойдем, если хочешь поужинать.

Судя по виду, ему совсем неинтересно спускаться по лестнице вслед за мной; в сущности, он на меня и не смотрит – его взгляд направлен на окно, что выходит на вдовью дорожку. Ах вот как, он не голоден? Неужели он и правда ест пойманных мышей? Я вздрагиваю от мысли, что кот, наевшись грызунами до отвала, устраивается спать в моей постели.

– Пойдем же, – уговариваю я. – Я дам тебе тунца.

Скользнув по мне взглядом, он снова смотрит на окно.

– Хватит. Пора спускаться.

Я наклоняюсь, чтобы поднять кота, и прихожу в ужас, когда он свирепо шипит в ответ и выпускает когти. Я отскакиваю, ощущая жгучую боль в предплечье. Ганнибал был совсем маленьким котенком, когда я взяла его, и с тех пор ни разу не позволил себе напасть на меня. Он что, думает, я хочу украсть у него добычу? Однако кот смотрит вовсе не на меня – его взгляд сосредоточен на чем-то невидимом.