Челси Питчер - Эта ложь убьет тебя [litres]

– Не обязательно? – Никто, за всю историю существования Руби, не говорил ей, что быть неуверенной – нормально. Не знать, чего она хочет. Дать себе возможность понять это. – Ты сошел с ума?

– Ты шутишь? – Он рассмеялся. – С тех пор, как я тебя встретил, я повторял себе эту сказку о том, что ты придешь ко мне под окно. Я знал , что это фантазия. Я знал, что эта невероятно прекрасная, невероятно сильная девочка не может залезть в окно моей спальни только потому, что мне этого хочется.

– И все-таки…

– Ты пришла. – Он поцеловал ее в нос. – Ты появилась, и это было настолько лучше всего, что могла придумать моя память. Настолько лучше всего того, что могло сотворить мое воображение. Ты была противоположностью всем моим ночным кошмарам, противоядием от всех моих страхов.

Руби поняла, в тот самый момент. Он был великой любовью ее жизни. Она видела их будущее, простирающееся перед ними: грандиозный побег из города, список рабочих вакансий на стенах домов, они бы нанимались на работу в каждом городке. Всегда открывали бы новые места, ели бы новую пищу. Кормили ею друг друга из рук. Возможно, будут дети, потом. Руби еще не была в этом уверена. Но она была уверена в нем, возможно, ей не следовало быть так в нем уверенной.

Они ведь только что познакомились.

И все же она нутром чувствовала, что они предназначены друг другу, как была уверена, что Паркер причинит ей зло, если узнает о них. В этом была загвоздка. Как они собираются отобрать ее у Паркера?

Вот так, в ту ночь, когда они заползли под одеяло Шейна, они шептались об освобождении. Они уснули на рассвете. Впервые после исчезновения отца Руби спала, не видя кошмарных снов и не просыпаясь в ужасе. А когда она все же проснулась, один раз, разбуженная собачьим лаем снаружи, Шейн прижался к ее телу, повторяя все ее изгибы. Она чувствовала, что он хочет ее. Когда он прижался к ее спине, у него вскипела кровь. Но он не пытался взять. Его пальцы не скользнули в разрез ее рубашки. Его губы не простонали «пожалуйста». Он даже немного отстранился, чтобы она не чувствовала себя неловко. Но Руби снова притянула его к себе, прижала его руку к своему сердцу, наслаждаясь ощущением, что она в безопасности и одновременно желанна. И она поняла, что сделает все что угодно, чтобы избавиться от Паркера и чтобы снова быть вместе с любовью всей ее жизни.

Все что угодно.

Джунипер чувствовала, что у нее начинается морская болезнь. В глазах у нее все расплывалось, в животе бурлило. Из всех тайн, в которые Руби ее не посвятила, эта был самой худшей.

– Ты была влюблена в него. Ты знала Шейна Феррика всего две секунды и влюбилась в него, точно так же, как раньше в Паркера.

– Шейн совсем не такой, как Паркер, – огрызнулась Руби, оправдываясь. – Он был моим самым лучшим защитником, противоядием от всех моих страхов.

– И что ты от этого получила? Он снял это видео, чтобы тебя защитить? Он показал его всей школе, потому что…

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Так скажи мне, Руби! Расскажи мне хоть что-нибудь. Потому что все это время я считала тебя жертвой. Девочкой, которую унес ураган, искорежил ее тело, сорвал с нее одежду, и ты ничего не видела в двух шагах перед собой. Но сейчас…

– Скажи это, – с вызовом бросила ей Руби, приближаясь к ней. – Скажи, что я заслужила то, что со мной делают. Скажи, что я сама виновата.

– Я этого не говорю! Но, боже мой, есть люди, которые закрывают окна досками, когда слышат приближение урагана, и есть люди, которые выбегают из дома навстречу ему.

– А я?

– Ты лезешь на крышу с вилами в руках. Ты призываешь молнию. Ты охотишься за ураганом.

– Ты ошибаешься, Джунипер. Я не охочусь за ураганом. Я сама – ураган. Я богиня в стране пирамид и песка, и если я захочу, то пущу все это по ветру.

Джунипер с трудом сглотнула, отшатнувшись назад.

– Он по-прежнему у тебя в голове, – с горечью сказала она. – Ты сделала из него героя, как раньше из Паркера. А еще раньше из своего папы.

– А, теперь мы подобрались к самой сути, да? K настоящей причине, почему ты донесла на моего отца.

– Я пыталась тебя защитить, – возразила Джунипер, но в ее груди вспыхнул пожар. У нее возникло это странное, щекочущее ощущение у основания шеи, будто Руби знала нечто такое, что должна была знать она, нечто такое, что ей следовало знать уже давно. – Он тебя обижал.

– Да, но как долго он меня обижал? Как давно ты знала, что это происходит? Но ничего не предпринимала?