Анне Ханкок - Трупный цветок

Элоиза пожала его руку и вежливо кивнула.

– Элоиза Кальдан.

– Кальдан? – Он с улыбкой посмотрел на неё, прищурившись и не отпуская её руки. – Мы раньше не встречались с вами?

– Нет, не думаю.

– Вы местная?

– Нет, из Копенгагена.

– Элоиза – журналист, – сказала Эллен Моссинг. – Она пришла поговорить о Кристофере.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Йоханнеса Моссинга, и он тут же отдёрнул руку, как будто обжёгся.

– Журналист, – твёрдо сказал он. Выглядел он так, будто только что разжевал горький миндаль.

Эллен Моссинг пришла Элоизе на помощь:

– Я сама пригласила её зайти, Йоханнес. Я не возражаю против того, чтобы поговорить о произошедшем. – Она нежно похлопала его по руке. – Тебе я тоже советую: вполне возможно, что тебе станет легче. Это не страшно, вовсе наоборот.

Йоханнес Моссинг мгновение смотрел на свою жену, не произнося ни слова. Затем он повернулся к Элоизе и сказал ровным голосом:

– Будьте добры, покиньте наш дом.

Как по волшебству в дверях материализовалась домработница.

– Я провожу вас, – торжественно произнесла она.

Элоиза не двинулась с места.

Они с Йоханнесом Моссингом долго смотрели друг на друга.

– Я работаю в «Demokratisk Dagblad», – сказала Элоиза. – Я здесь потому, что со мной, по всей видимости, пытается связаться убийца вашего сына.

Эллен Моссинг с изумлением взглянула на неё и быстро опустилась на стул. Она несколько раз открыла и закрыла рот, не произнося ни звука, но Элоиза не заметила никакой перемены в лице Йоханнеса Моссинга.

– Поэтому будет очень полезно, если вы расскажете мне всё, что знаете о той ночи, когда он был убит, – продолжила она. – Всё, что может помочь мне выйти на след Анны Киль.

В оранжерее долго не было слышно ничего, кроме печального пения Билли Холидей.

Эллен Моссинг потянулась к руке своего мужа, но он убрал её прежде, чем она коснулась её.

– Йоханнес, я думаю, мы должны…

– Мы ничего не должны, – сказал он, не сводя глаз с Элоизы. – До свидания, фрёкен Кальдан.

– Позвоните мне, если передумаете, – сказала Элоиза, выходя из оранжереи.

«Форд» подал двойной звуковой сигнал, когда Элоиза нажала на кнопку дистанционного управления.

Она села за руль и посмотрела в зеркало заднего вида. Эллен Моссинг стояла у окна одной из гостиных и смотрела на неё. Элоиза видела, что она плачет.

Что здесь, чёрт возьми, сейчас произошло?

В истории о Кристофере Моссинге было что-то не так. Родители пытались скрыть что-то о нём? Было ли на самом деле что-то, что имело смысл скрывать, или они действительно просто не знали? Элоиза понимала, что можно прожить всю жизнь рядом с кем-то и не узнать его по-настоящему. Но было ли так на самом деле? Вёл ли Кристофер Моссинг двойную жизнь, было ли ещё что-то, помимо его великолепной адвокатской деятельности? Что-то, о чём не догадывались его родители? А Анна Киль – как она вписывалась во всё это? И не менее важный вопрос: при чем тут она, Элоиза?

Она завела машину, выехала на дорогу и повернула налево на набережную Ведбека.

По пути она решила посмотреть на дом Кристофера Моссинга в Торбеке. Она понимала, что его, скорее всего, продали после убийства и что вряд ли там можно было найти что-либо существенное. Но ей нужно было увидеть место преступления. Она хотела его увидеть.

Она взяла в руки мобильный, чтобы посмотреть адрес, и увидела очередной пропущенный звонок от Мартина. А ещё уведомление из «Инстаграма». Вообще-то она уже давно им не пользовалась. Несколько лет назад она последовала всеобщей моде и первые полгода загружала в свой профиль фотографии с прогулок по городу и восходы солнца, но они никогда не отражали красоту действительности. Она быстро потеряла к нему интерес и просто не успела удалить страницу.

Пока стояла на светофоре, Элоиза открыла уведомление и увидела, что её отметили на фотографии восемь минут назад. В уведомлении говорилось:

Anna_elisabeth_kiel упомянула вас в комментарии:

«Твоя дверь была открыта, @heloisekaldan, поэтому я позволила себе войти».

Включился зелёный свет, но Элоиза осталась стоять и нажала на ссылку.

– Что ещё за бред, – проговорила она сквозь зубы под нетерпеливые гудки автомобилей, собиравшихся сзади.

Она свернула на обочину и ударила по тормозам, костяшки её пальцев побелели.

Она увидела на экране привычную глазу панораму Копенгагена со встающими одна за другой постройками красного кирпича. Купол Мраморной церкви высился по центру кадра, и Элоиза узнала балкон, с которого была сделана фотография этого тёмно-зелёного паруса на горизонте.