Бернар Миньер - На краю бездны

Позади них раздались шаги. Мойра обернулась. К ним подходил высокий крепкий парень с бритой головой и квадратной челюстью, одетый в брюки цвета хаки на желтых подтяжках и со множеством карманов, в сапоги для верховой езды и черную рубашку. У него были очень светлые глаза, и всем своим видом он напоминал англичанина.

– Мойра, позвольте представить вам Дэвида Сигера, – сказал Мин, сразу обретая всю свою лихость и вальяжность. – Это он поставляет мне лучших лошадей.

– Здравствуйте, – сказал Дэвид, стиснув ее руку своей мощной ладонью.

– Дэвид раньше всех в этом мире открыл Большую Базу Данных, – явно забавляясь, продолжил Мин.

Мойра заметила, что американец улыбнулся.

– Каким образом? – спросила она.

– Дэвид – мой представитель на аукционах. Все эксперты по лошадям веками базировались на родословных животных. Они знали все об их родителях, о бабушках и дедушках, о прабабушках и прадедушках, знали каждую деталь их потомственной линии. Они изучали животное с головы до ног, смотрели его ноги, его аллюр… Словом, оценивали экстерьер. А Дэвид вообще не обращал внимания на такие методы, в особенности на родословную, которая нужна только для того, чтобы взвинтить цену лошади.

Поставщик лошадей снова улыбнулся. Видимо, он уже привык выслушивать от Мина собственную историю.

– Задолго до того, как появилась Большая База Данных, Дэвиду пришла мысль сделать опись качеств каждой лошади и коррелировать эти перечни с их выступлениями. За тридцать лет он проанализировал тысячи скаковых лошадей, замеряя все подряд: пупки, копыта, зубы… И создал огромную базу данных, пользуясь подручными средствами. В то время он не располагал мощностями современных компьютеров. А потом в один прекрасный день решил сконструировать собственный ультразвуковой аппарат с помощью деталей смартфона «Эппл 2C» и средств оборонки – аппарат, который позволял ему замерять внутренние органы. И таким образом открыл один очень важный параметр: левый желудочек сердца…

– Левый желудочек?

– Чем больше у лошади левый желудочек сердца и чем более определенная у него форма, тем больше вероятность, что перед вами особь, способная «скиснуть», «сдохнуть» во время заезда, – с довольным видом пошутил Мин.

– И никто этого раньше не замечал?

Мин отрицательно качнул головой.

– Существуют и другие данные, – вставил великий американец, – такие как трахея, селезенка, легкие. Я использовал метеорологический зонд, чтобы измерить емкость легких лошади. За все годы работы мы с моей командой выявили сорок семь определяющих факторов, но левый желудочек – фактор ключевой.

– И часто побеждают ваши лошади? – поинтересовалась Мойра.

Сигер покачал головой.

– О да, – набавил ему цену Мин. – Видите ли, Мойра, мы находимся на пути к тому, чтобы снова поставить под вопрос единство человеческих знаний. Все, что люди веками принимали за знания и опыт, зачастую оказывалось полной ерундой. Пройдут десятилетия – и внутренние грани познания исчезнут, а на смену им придут новые. Прошлое утрачивает силу, а будущее пишется сегодня благодаря Большой Базе Данных. Наши дети будут знать гораздо больше нашего и больше, чем все мыслители ушедших столетий. Мы стоим на пороге беспрецедентной революции познания. Лет через двадцать мир не будет иметь ничего общего с тем миром, что мы знаем.

«Он что, действительно в это верит?» – подумала Мойра. Такого рода пророчества имеют большое хождение в среде цифровых воротил, учитывая, что на это их вдохновляет собственное всемогущество. И верно то, что, в отличие от Европы, в Китае никакие этические нормы не в силах замедлить форсированный марш прогресса.

– Некоторые не столь оптимистичны, как вы, – заметила она. – Они полагают, что эта революция принесет пользу лишь очень немногим, а остальные будут низведены до состояния рабов: им придется проживать жизнь в ужасных условиях и заниматься унизительным, рутинным трудом, не имея возможности распоряжаться собой.

– Вы мне описываете сейчас Гонконг, – возразил Мин. – Однако весь мир единодушен, по крайней мере, в одном: мы стоим на пороге смены жизненной парадигмы и смены цивилизации. А вы сами, Мойра, что станете делать, когда все это произойдет? В каком лагере окажетесь: победителей или побежденных?

Вдруг на ипподроме поднялся шум: начался кантер , пробный галоп перед соревнованием, разогрев, во время которого лошади вместе с всадниками проходят взвешивание в стойлах. Момент истины приближался. Мойра заметила, что вид у Мина вовсе не такой уж радостный. Что ж Дэвид не изучил поведение лошадей под дождем?