Харлан Кобен - Убегай!

– Это правда? – спросил Саймон.

– Правда – что?

– Что Пейдж от нас прячется?

– Не собираюсь обсуждать это с вами.

– А за десять тысяч долларов будете обсуждать? – спросил Саймон.

После того как прозвучал этот вопрос, наступила мертвая тишина.

Рокко подкатился к ним поближе, почти как гигантский валун, который преследовал Индиану Джонса в начале первого фильма.

– Возможно, вам следовало бы говорить несколько тише.

– Предложение остается в силе, – сказал Саймон.

Рокко потер подбородок:

– Вы что, принесли десять штук с собой?

Саймон нахмурился:

– Конечно нет.

– А сколько у вас с собой?

– Долларов восемьдесят, может – сотня, не больше. А в чем дело, хотите нас ограбить? – Саймон возвысил голос. – Но все, что я сейчас сказал, касается всех в этом подвале: десять штук тому, кто сообщит, где находится Пейдж.

Ингрид вскинула голову и заглянула Рокко прямо в лицо, заставив его встретиться с ней взглядом.

– Прошу вас, – произнесла она. – Мне кажется, Пейдж угрожает опасность.

– Из-за того, что случилось с Аароном?

Как только прозвучало это имя, атмосфера в подвале сразу изменилась.

– Да, – ответила Ингрид.

Рокко склонил голову набок:

– А как по-вашему, что все-таки случилось, доктор Грин?

Тон его оставался спокойным, ровным, но Саймону показалось, что теперь в нем слышится новая нотка. Будто что-то в нем треснуло. Некий надрыв. Он наконец понял то, что, казалось, должно было быть очевидным. Дружелюбие Рокко напускное. Он сколько угодно может прикидываться большим плюшевым мишкой.

Но Рокко – торговец наркотиками, и он возделывает свою ниву.

Жестокое убийство Аарона связано с какими-то наркоразборками, разве нет? И если Аарон работал на Рокко…

– Нам плевать на Аарона, – сказала Ингрид. – Плевать и на эту вашу берлогу, на ваш бизнес и все остальное. Что бы там ни случилось с Аароном, Пейдж не имеет к этому никакого отношения.

– Откуда вы это знаете? – спросил Рокко.

– Что именно?

– Нет, я серьезно. Откуда вы знаете, что Пейдж не имеет никакого отношения к тому, что случилось с Аароном?

– Вы хоть когда-нибудь видели Пейдж? – мгновенно отреагировал Саймон.

– Ну, видел.

– Тогда сами должны понимать.

Рокко задумчиво кивнул.

– Да что и говорить, ее ветром может сдуть. Это понятно. Но ей ничего не стоило накачать человека наркотиками, а потом, когда он в отключке, порубить на куски.

– Десять тысяч долларов, – повторил Саймон. – Мы хотим только одного – вернуть свою дочь домой.

В пропитанном сыростью подвале повисла тишина. Рокко продолжал стоять на месте, лицо его было непроницаемо. Обдумывает, мелькнула в голове у Саймона мысль. Он не торопил его. Как, впрочем, и Ингрид.

– Эй, да я же тебя знаю, – вдруг раздался чей-то голос.

Саймон повернулся и посмотрел в угол. Это говорил хиппарь-грамотей. Он вытянул руку в сторону Саймона и принялся щелкать пальцами.

– Ведь ты же тот самый чувак…

– Ты о чем это, а, Том?

– Рокко, это ведь тот самый чувак.

– Какой чувак?

Большими пальцами обеих рук подцепив петельки для пояса, хиппарь-грамотей Том поддернул джинсы.

– Это же чувак из того видео. Ну, который врезал Аарону по морде. В парке.

Рокко сунул руки в карманы куртки.

– Вот это да. А ведь так оно и есть.

– Да говорю тебе, Рокко. Тот самый.

– Точняк, – сказал Рокко и улыбнулся Саймону. – Ну, говори, ты тот самый чувак из видео?

– Да.

В притворном испуге Рокко поднял руки и сделал шаг назад.

– Батюшки, только меня не бей, пожалуйста, – попросил он.

Хиппарь-грамотей Том засмеялся. За ним и остальные.

Потом уже Саймон утверждал, что почувствовал опасность еще до того, как все пошло не так.

Действительно, в человеке существует некий животный инстинкт, некий механизм выживания, наверное, еще с тех времен, когда люди жили в пещерах, в условиях постоянной опасности. У современного человека это шестое чувство, этот инстинкт находится в спячке, поскольку в нашем мире он редко бывает востребован, но, скрываясь где-то глубоко у нас в генах, он не утратил своей силы.

В подвал ввалился молодой человек, и волоски на шее у Саймона встали дыбом.

– Лютер, это ты? – спросил Рокко.

Все остальное произошло всего за секунду, от силы за две.

Лютер был голым по пояс, совершенно безволосая грудь его лоснилась от пота. По виду ему было чуть больше двадцати, он был мускулист, жилист, покачивался на пружинистых ногах, как боксер веса пера, нетерпеливо ждущий, когда ударит гонг. Широко раскрытыми глазами он уставился на Саймона и Ингрид и вдруг решительно, без малейших колебаний выхватил пистолет.