Корен Зайлцкас - Мама, мама [litres]

– Это не логично для нас , – возразила Имоджин. – Для Джозефины, где бы она ни была, это имеет смысл. Дежурный психолог сказала нам, что, возможно, это кульминация давних паттернов поведения.

На самом деле, она говорила о давних паттернах дисфункции отношений. Вайолет ненавидела каждую секунду этих психологических обследований. Еще один терапевт за неделю, и без того набитую специалистами по психическому здоровью. Эта была с ней слишком долго и сидела слишком близко к кровати, а ее понимающие карие глаза вызывали у Вайолет слезы. Но Вайолет не заплакала ни разу.

Ей до сих пор казалось, что она находится в глубоком старом колодце, а остальные зовут ее сверху. Все избегали резких движений и говорили ободряющие слова. Ей подсовывали заявления и медицинские бланки. Ее кровью наполнили несколько темных пробирок. Вайолет потребовалась вся энергия, чтобы отвечать, подписывать бумаги и подставлять локоть под иглу.

Финч уехал после того, как Берил попросила его отвезти ее домой и приготовить гостевую комнату для Вайолет, и в этот момент в палату вошла сотрудница органов опеки, Трина Уильямс. Она представилась коллегой Николаса Флореса, и когда Вайолет спросила, почему Ник не пришел сам, сказала что-то горькое о том, что есть вещи, которые легче обсудить с женщиной. За этим последовал целый арсенал вопросов о Дугласе: был ли он алкоголиком? Бил ли он когда-нибудь своих детей? Правда ли, что он проявлял нездоровый интерес к сексуальности Роуз? Трина задавала вопросы извиняющимся тоном, а в ее добрых карих глазах читалось, что она знает, что Вайолет предпочла бы думать о чем-нибудь другом. Вайолет отвечала честно: да, он алкоголик, но лечится. Нет, никакого насилия. Нет, это их мать копалась в нижнем белье Роуз.

Утреннее солнце врывалось в окно, освещая все розовым и оранжевым, подобно витражам, на которые Вайолет когда-то так часто смотрела в церкви. Но она не могла перестать думать о местах, в которых ее мать могла бросить Роуз. Она думала об этом именно так: бросить или даже вышвырнуть , как мусор из окна машины на большой скорости. Без сомнения, ее мать стала бы защищаться, говоря, что оставила Роуз покоиться . Но где бы ни была Роуз, вряд ли это было то самое тихое место, которое она представляла себе, в последний раз поворачивая ключ зажигания своей машины. Она не покоилась – она гнила в безымянной могиле, а может быть, ее уже съела и компостировала семья черных медведей. В этом была неприятная правда. Не было свидетельства о смерти. Не было записи о похоронах. Из четырех элементов возможными были три – земля, огонь, вода – и, должно быть, Джозефина выбрала для своей цели один из них.

За несколько часов до выписки – результаты наркологической экспертизы Вайолет оказались чистыми – появился детектив Доннели. Он извинялся. Вчерашняя ночь была целиком его виной, сказал он. Он собирался с ней связаться. Вчера днем Дуглас приехал в участок с дневником, который, по его словам, доказывал, что Джозефина издевалась над Роуз, но, когда полиция просмотрела его, они обнаружили, что несколько страниц были вырваны. Отец Вайолет говорил, что его никогда не оставляли сомнения по поводу прошлогодней записи с камеры наблюдения на вокзале. Походке Роуз не хватало привычной скованности. Поначалу он думал, что ее немного расслабила свобода, но с тех пор, как он бросил пить, он стал задавать больше вопросов и обращать больше внимания на то, как своевременно происходили некоторые вещи. Роуз пропала с семейных фотографий вскоре после того, как он впервые предложил нанять для ее поисков частного детектива. На его машине появились царапины, предположительно благодаря Роуз, примерно тогда, когда Джозефина начала обвинять его в изменах. Едва Роуз «объявилась», Дуглас заметил, что для Джозефины она стала чем-то вроде домашней собачки: если что-то пропадало, «Роуз» брала это, чтобы отнести в ломбард; если что-то необъяснимо ломалось, «Роуз» делала это в мстительной ярости.

В свете разговоров с Дугласом Доннели отвез старое объявление о пропажи Роуз в Ньюберг, где менеджер офиса экспресс-доставки заявил, что никогда в жизни ее не видел. По словам одного из сотрудников, владельцем ящика была брюнетка средних лет, которая имела обыкновение разговаривать по мобильному и жаловаться на цены, как будто он лично пытался ее ограбить.

– Я подумал о твоей матери, – сказал Доннели Вайолет. – Но я знал ее как блондинку. Когда твоя мать в последний раз приезжала к нам в участок, она была блондинкой .