Линкольн Чайлд - Старые кости

Нора перечитывала документ снова и снова. Ни дать ни взять головоломка, да и сокращения задачу не облегчали.

– Переведи для меня, – попросила Корри.

– Здесь написано, что первой умерла вдова Морхауз. Эта женщина скончалась от «любовного недуга» – видимо, деликатный эвфемизм, означающий венерическую болезнь. Следующей была Саманта Карвилл. Потом – двое убийц, Шпитцер и Рейнгардт. О них сделано примечание на латыни: «Non potuerunt incipere». Приблизительно можно перевести так: «Смогли только начать». – Нора опустила лист. – Что они смогли начать?

– Есть Саманту Карвилл, – подсказала Корри. – Помнишь, где вы нашли пропавшую часть ноги?

– Точно! – Нора снова принялась изучать документ. – В январе тысяча восемьсот сорок седьмого года убийцы скончались. Бордмен пишет, что Шпитцер до самого конца не раскаялся в содеянном, а вот Рейнгардт сознался в убийстве. Видимо, речь идет о Волфингере.

– Продолжай, – попросила Корри.

Однако Нора примолкла.

– После этой записи тон текста меняется. Все, что дальше, идет под заголовком «Nobis maledictum» – «Наше проклятие». Почему-то смерть Паркина в конце февраля для Бордмена – зловещее событие: тут и грозная цитата из Библии, и слова на латыни, которые означают что-то вроде «начало страшного пира».

– Каннибализм развернулся не на шутку именно после смерти Паркина.

– Да и люди начали умирать чаще, – добавила Нора. – Джулиус Карвилл. Линдер Уиднолл. Судя по примечаниям на латыни, жена Карвилла, Джулиус Карвилл и Уиднолл умерли безумными. Эти три имени с двух сторон отмечены маленькими кинжалами, а еще рядом со всеми ними какая-то непонятная латинская аббревиатура «anthropgs.».

– Ты вроде говорила, что Бордмен сбежал из лагеря после того, как его жена обезумела. Она хотела его убить и съесть.

– Так пишет Тэмзен в своем журнале.

Повисла пауза. Тишину нарушали только завывания ветра и стук дождя по крыше палатки.

– Значит, Бордмен составил этот список уже в другом лагере, – сделала вывод Корри.

– Это единственно возможное объяснение.

Нора бросила взгляд на загадочные короткие примечания, оставленные Клайвом на полях. Выхватила обведенное в кружок слово «кинжалы!».

– Странно, – пробормотала Нора.

– Что конкретно?

– Для Клайва были особенно важны имена, отмеченные кинжалами.

Корри заворочалась в спальном мешке:

– Почему?

– Возле них всех есть примечание «anthropgs.». А еще Бордмен назвал их ex insania – то есть безумными. А возле имени его жены только кинжалы, и больше ничего.

– В отличие от остальных, ее смерть он не наблюдал. Был слишком занят – уносил от нее ноги. Можно с уверенностью предположить, что его жена тоже сошла с ума. Наверное, кинжалы именно это и обозначают.

Корри села, поморщилась и легла опять.

– Паркин был носителем этого безумия, – вполголоса произнесла она. – Тифозной Мэри. Так вот что ищут неизвестные, раскапывающие могилы Паркинов! Их интересуют не генетические признаки, которыми его наделила природа. Череп нужен, чтобы получить болезнетворные микробы!

Нора покачала головой:

– Микробы из поколения в поколение не наследуются. Невозможно передать инфекционное заболевание генетическим путем. А наследственные заболевания не заразны: от мяса носителя заболеть нельзя.

Корри закрыла глаза:

– Вот черт! Скорее бы морфин привезли!

Нора глянула на часы:

– Вертолет будет с минуты на минуту.

Свонсон долго лежала с закрытыми глазами.

– Бордмен не сошел с ума. Саманта Карвилл тоже. И двое убийц, пытавшихся съесть ее ногу. Даже сам Паркин. Обезумели только те, кто ел его мясо. Если это не болезнь, то что же тогда?

Этот вопрос Корри задала в полудреме и ответа явно не ждала. Однако Норе ее слова напомнили о чем-то знакомом. Обезумели, поев человеческого мяса, – где она это слышала? Нора изучала подобный случай в колледже. Это известная история.

Болезнь племени форе в Новой Гвинее.

– О боже! – выдохнула Нора.

Корри почувствовала смену интонации и сразу открыла глаза:

– Что такое?

– Есть один случай. Его изучают все студенты-антропологи. В Новой Гвинее жило племя форе. Примерно сто лет назад многие члены племени начали сходить с ума и умирать. Только в шестидесятых годах двадцатого века врачи догадались, что причина эпидемии – ритуальный каннибализм. Когда человек умирал, члены семьи съедали его в знак любви. Врачи обнаружили, что смерть несет не обычный вирус или бактерия. Речь идет о прионном заболевании.