Дэвид Балдаччи - Минута до полуночи

– Вино скоро принесут. Перелить его в графин?

– В данном случае да. Оно должно немного подышать.

– Хорошо, сэр.

Она принесла два винных бокала на длинных ножках, теплый хлеб и вазочку с маслом и быстро ушла.

– Мне кажется, она немного нервничает в вашем присутствии, – заметила Пайн.

Лайнберри пожал плечами.

– Я не знаю, в чем причина. Я не принадлежу к категории ослов, которые придерживаются исключительно высокого мнения о себе.

– Будь это не так, я бы не приняла вашего приглашения.

– Я веду себя с людьми так, как я бы хотел, чтобы они вели себя со мной. С уважением.

– Я уверена, что мои родители это ценили.

Он взял кусочек хлеба и обмакнул его в масло.

– Мне бы хотелось думать, что так и было.

– Здесь очень приятное уединенное место. Вы всегда ужинаете в этом алькове?

– Я люблю уединение.

– Интересно, шторы закрываются? – спросила Пайн, удивившись собственному вопросу.

– Я не знаю. У меня не было случая проверить.

– А что вы почувствовали, когда обнаружили тело моего отца?

Ее вопрос оказался для Лайнберри таким неожиданным, что он едва не подавился кусочком хлеба, и ему пришлось сделать несколько глотков воды и откашляться.

– Извините, – сказала Пайн. – Я крайне неудачно сменила тему.

Он откинулся на спинку стула и вытер пальцы салфеткой.

– Это было ужасно, Ли, если вы хотите знать правду. Я никогда прежде не видел мертвецов. Во всяком случае, в таком состоянии. И очень надеюсь, что больше не увижу.

– Я не сомневаюсь.

– Насколько я понимаю, на вашей работе, вы видите много… умерших людей.

– К сожалению, да.

– А со временем не становится легче?

Пайн подумала о теле Фрэнки Гомеса.

– Не факт.

– Ну, возможно, так даже хорошо. Я хочу сказать, если вы станете нечувствительной к подобным вещам, это негативно скажется на вашей личности.

– Тут я с вами совершенно согласна.

Он бросил на нее внимательный взгляд.

– Я не говорил вам об этом раньше, но вы выглядите прелестно. Вы очень красивы.

– Благодарю вас.

Он отвернулся, явно смущенный собственными словами.

– Я… иногда мне трудно говорить такие вещи женщинам. Многие мужчины нередко переходят границы… Полагаю, вы часто встречаетесь с подобными вещами в своей работе. Ведь ФБР все еще мир мужчин?

– Да. Но положение медленно меняется к лучшему. И нам нужно научиться избегать ситуаций, когда один человек делает комплимент другому без должного уважения.

– Согласен.

– Именно по этой причине я вам скажу, что вы выглядите весьма благородно.

Он смущенно улыбнулся.

– Хорошее слово, благородно. Должно быть, причина в седых волосах.

– Мужчины выглядят благородно, а женщины просто стареют.

– Еще одна несправедливость жизни, – заметил Лайнберри.

Когда принесли и разлили вино, они чокнулись бокалами, и Пайн сделала осторожный глоток.

– Ух ты, пробирает! – На лице Пайн появилось смущение. – Извините, я не знаю правильного термина.

– Он правильный, если вы именно так восприняли вино. И, чтобы вы знали, прежде я и сам использовал подобные слова.

– А что это за вино?

– «Амароне» из Вероны, которая в Италии. Этот сорт винограда особым образом собирают и сушат, что приводит к появлению терпкости и необычайной интенсивности вкуса в созревшем вине. – Он смущенно улыбнулся. – Конец лекции.

– Нет, мне очень интересно. Я бы хотела знать больше.

– Вам нужно немного подождать, когда вино еще больше насытится кислородом. Тогда проберет еще сильнее!

Они сделали заказ, и его доставили без лишней суеты и спешки. Владелец дважды к ним подходил, а в конце им даже не принесли счет.

– Неужели вы ужинаете тут бесплатно, или есть какое-то другое объяснение?

– У меня здесь личный счет. Это упрощает жизнь.

– Понятно.

– Если вы когда-нибудь окажетесь в Атланте и вам потребуется место, чтобы переночевать, у меня есть небольшая квартирка в Бакхеде. Пожалуйста, останавливайтесь там, если возникнет необходимость.

– Вы очень щедры, – сказала Пайн, не глядя ему в глаза.

– Это не пустые слова. Для меня будет честью, если вы примете мое предложение.

Несколько секунд Пайн молчала, формулируя вопрос, который ей хотелось задать весь вечер.

– Когда вы видели мою мать в последний раз? – наконец спросила она.

Он сделал глоток вина, вытер губы салфеткой, поправил перед собой солонку и перечницу.

– За день до того, как вы втроем покинули город.

– Они вам не сказали, куда намерены уехать?