Максин Чан - Восьмая личность

Предыдущую, рыжеволосую, сменила брюнетка с круглым лицом и высокой челкой.

Она стоит привалившись к сосновому комоду, у нее на голове «Стетсон» цвета жженого сахара. Юная и легкая, она смотрит на меня с экрана моего ноутбука, и на ее скулы падают алые отблески от тонкой красной шторы на заднем плане. Сильно подкрашенные глаза напоминают дымовые колодцы. Одна ее рука лежит на талии, другая сложена в виде пистолета, из которого она стреляет.

«Прокрутить вниз», — инструктирует меня экран.

Я прокручиваю изображение до ее джинсовых шортиков, поверх которых надета кобура от воображаемого пистолета. Появляется новое сообщение: «Пятница фантазий! Познакомьтесь со всеми нашими прекрасными артистами в ваших любимых нарядах». Я ощущаю напряжение в паху.

Надо мной по ванной ходит Моника. Я надеюсь, что ванна с розовым маслом, которую я приготовил специально для нее, улучшит ей настроение и даст мне время изучить «Электру».

Я пытаюсь представить — безуспешно, — как выглядело бы на экране лицо Моники. «Ковбой Моника». Карие глаза брюнетки заменяются голубыми Моники. Однако ее внешность слишком яркая, чтобы ее можно было заменить, поэтому она остается — в глазах застывает молчаливый вопрос. У нее лучезарная улыбка, широкая, с идеальными зубами.

В кармане брюк настойчиво вибрирует телефон. Я лезу за ним. И рукой чувствую твердость.

Алекса Ву.

Меня охватывает тревога.

— Алло.

— Мистер Говорун?

— Долли?

Я встаю, но мой взгляд все еще прикован к экрану. Девушка-ковбой все еще требует моего внимания.

— Долли, это ты?

Я слышу пронзительные нотки в своем голосе.

«Сохраняй спокойствие», — говорю я себе. Эрекция уже спала.

— Мы застали Эллу с Плохим дядькой. Они занимались Плохими вещами. Грейс тоже была в доме. Алекса очень расстроена. Она собирается поранить себя.

— Долли, послушай меня. Вызови Раннер, — приказываю я, и у меня в ушах звучит голос Мохсина: «Необходимо вмешательство».

Пауза.

— Я боюсь, — шепчет она. — Алекса хочет броситься под машину.

Я собираюсь с мыслями.

— Долли, ты должна быть храброй. Вызови Раннер. Выпусти ее на Свет. Скажи ей, что она должна взять контроль на себя.

— Быть храброй. Вызвать Раннер. Взять контроль.

Девушка-ковбой не двигается. Ее лицо вдруг кажется мне опечатанным и неизменным. Оцифрованный человекообразный манекен с презрением в глазах.

— Долли?

Молчание.

— Долли, ты там? — громче говорю я.

— Да.

— Ты цела?

Молчание.

— Долли. Алекса. Вы целы? ДОЛЛИ?

— Успокойся, док. Мы все целы, черт побери.

На этих словах звонок обрывается. Мое правое ухо слышит ровную тишину.

Испытывая облегчение от вмешательства Раннер, я закрываю глаза. И пытаюсь дышать медленно и размеренно.

Только услышав, как Моника входит в мой кабинет, я соображаю, что сижу опершись локтями на стол и обхватив голову руками, а мои колени плотно сжаты. От щиколоток до бедер поднимается болезненная судорога.

Я поворачиваюсь.

Моника, завернутая в белый махровый халат и пахнущая розой, смотрит на меня, на мой ноутбук — девушка-ковбой все еще там, ее рука так и лежит на тонкой талии. Ее презрение заполняет весь экран.

Моника прищуривается, ее голубые глаза приобретают зеленоватый оттенок.

— Чем ты занимаешься? — спрашивает она.

— Исследованиями, — это лучшее, что я смог придумать.

Она резко выдыхает.

— Я ухожу. Слишком много камней преткновения. Не ходи за мной.

Я не трачу время на то, чтобы загородить дверь или побежать за ней, — в глубине души я знаю, что она уже ушла.

Отчаявшись, я отпускаю ее. Мой внутренний мальчик сдается, и я баюкаю свое тело в заботливых руках. Я испытываю то же облегчение, что и тогда, когда моя мама укачивала меня по ночам, если я не мог заснуть. И когда ее хлопчатобумажная ночная сорочка становилась мокрой от моих кошмаров.

У Эллы распухли глаза. Вылупились, как яйца. Хотя она и стерла тушь, под нижними веками все еще видны угольно-темные следы.

— Спасибо, что согласилась встретиться со мной, — говорит она. — Я не думала, что ты придешь.

Я молчу. Наверное, жду, когда она почувствует хоть что-то из того, что я чувствовала эти два дня, и всеми силами удерживаю себя от того, чтобы сразу не броситься налаживать наши отношения и общаться с ней так, будто ничего не изменилось.

Она ловит мой взгляд. Утренний свет, пробираясь сквозь жалюзи, наполняет призрачным светом кафе в Вест-Энде. Над нашим бежевым столом покачивается абажур. Элла собирает рассыпавшийся сахар в аккуратную кучку, затем смахивает его на пол.