Андерс де ла Мотт - Осеннее преступление

— Я носил это в себе почти тридцать лет. И теперь хочу выговориться. Хочу понести ответственность за то, что я сделал. За то, что мы сделали с Симоном.

Морелль отпустил руку сына.

— Александер, не надо. — он уже просил. — Зачем ты вредишь себе? Я не могу позволить, чтобы ты себе навредил.

Алекс встал и ласково погладил отца по плечу.

— Это моя жизнь, папа. Моя ответственность.

Он повернулся к Анне.

— Мы предали нашего друга. — В глазах была такая глубокая печаль, что Анне стало жаль его.

— Мы оскорбили его и прогнали в лес. Из-за нас он бродил под дождем и в темноте, совсем один, избитый, униженный. — Алекс судорожно вздохнул, взглянул на отца. Хенри был бледен, руки безвольно повисли.

— Все это — наша вина, — тихо сказал Алекс — и отцу, и Анне. Слезы потекли по его щекам. — Моя, Бруно, Мари и Карины. В смерти Симона виноваты мы. Нам давно пора это признать.

Алекс и Хенри остались в допросной; Анна с Фрибергом вернулись в кабинет, чтобы обсудить услышанное. Дамы из приемной и трое полицейских шептались, сбившись в кучку, но при появлении Анны и Фриберга замолчали.

— Как думаешь, кто позвонил Хенри? — спросила Анна, когда они поднимались по лестнице.

— Какая разница? — Фриберг пожал плечами.

— Может, и никакой.

Анна была рада, что Фриберг вернулся в ее угол ринга.

— Что дальше? — начал Фриберг, едва закрыв за собой дверь. — Насколько я могу судить, Алекс Морелль признался, что он и другие избили Симона Видье, но не более того. Думаешь, он врет? Признаться в мелком преступлении, чтобы отмазаться от более тяжкого?

Анна немного помолчала. Она уже успела прикинуть, насколько такое вероятно. Подозреваемые нередко так делали, но Анна не увидела у Алекса обычных признаков лжи.

— Нет, — сказала она. — Я думаю, что Александер говорит правду. А ты?

— Я тоже, — кивнул Фриберг. — И тогда эти четверо виновны в избиении, возможно, повлекшем за собой смерть другого человека, так?

Настал черед Анны кивнуть.

— Я сейчас не помню, что там со сроками давности, но, по-моему, двадцать семь лет — это все же слишком много, чтобы предъявлять обвинение? — Фриберг вопросительно поднял бровь.

— Пять лет. Десять, если речь идет о тяжком преступлении. В любом случае, мы опоздали на семнадцать лет. Сосредоточимся на Рюландере.

Фриберг сморщился.

— Тут хотя бы мотив ясен. Вопрос в том, как Рюландер прознал о случившемся? Думаешь, они с Таней вернулись и что-то видели?

Анна пожала плечами.

— Может быть. Хотя я думаю, что Рюландер ни черта не знал.

— Не знал?

Анна достала письмо Элисабет Видье и подождала, пока Фриберг спокойно прочитает его.

— Я по-всякому прикидывала, — сказала она, когда он закончил. — Мне кажется, Рюландер, получив это письмо, увидел возможность провернуть аферу. Он предположил, что на каменоломне произошло что-то такое, за что один или несколько человек из четверки готовы заплатить, лишь бы он молчал. Он разослал им шантажистское письмо, а потом отправился в парк на праздник.

Фриберг кивнул, не спрашивая, почему она показала ему письмо только сейчас.

— И он, похоже, угадал правильно. Кто-то очень не хотел, чтобы о случившемся стало известно, но платить за молчание не был готов. И вот Рюландер падает с кручи и погибает. Благодаря признанию Алекса Морелля мы знаем почему. Остается узнать, чьих рук это дело.

Анна с одобрительным видом отогнула большой палец.

— У Алекса Морелля алиби, к тому же он рассказал, что произошло на каменоломне.

Считая дальше, она отогнула указательный и средний палец.

— Мари и Бруно обеспечили алиби друг другу. Еще мы знаем, что у них с Алексом крупный строительный проект с довольно скудным финансированием… — Анна отогнула безымянный палец.

— Кайя Бьянка говорит, что была на концерте, но мы еще не проверили ее алиби. Теоретически она, если обстоятельства смерти Симона станут достоянием гласности, потеряет больше всех. Девятнадцатилетний юноша, которого затравили до смерти его же приятели, — это катастрофа для ее бренда. К тому же одна подозрительная смерть у нее в прошлом уже имеется.

Анна замолчала, наморщив лоб. И отогнула мизинец.

— И у нас есть пятый вариант. О Рюландере позаботился кто-то еще. Кто-то, кто на все готов, лишь бы скрыть, как погиб Симон Видье.

— И кто это может быть?

Анна не успела ответить: зазвонил телефон. На экране высветился номер коммутатора Мальмё. Анна поняла, кто это, еще до того, как услышала скрипучий голос полицеймейстера.