Элис Фини - Его и ее

Рейчел уверяла меня, что сумеет все уладить и что Хелен поможет. Она сразу же подошла к ней на следующее утро до переклички.

— Нам надо, чтобы к понедельнику ты написала два английских эссе помимо твоего собственного. Ты всегда получаешь высшие отметки, и нам обеим они тоже нужны, иначе Анне не разрешат отпраздновать день рождения в следующие выходные.

Произнося эти слова, она заложила выбившую прядь черных блестящих волос Хелен ей за ухо, и я почувствовала странную ревность.

— Не могу, я занята, — ответила Хелен и снова взялась за учебник математики, который штудировала к нашему последнему тесту.

Рейчел сложила руки на груди и склонила голову набок. Так она делала всегда в тех редких случаях, когда не добивалась своего. Затем захлопнула учебник Хелен.

— Тогда меняй свои планы.

— Я сказала — нет.

Хелен стала гораздо более несговорчивой с тех пор, как я перешла в Святого Илария. Она уделяла больше времени урокам или школьной газете, чем когда-либо раньше, и очень сильно похудела. Я догадывалась, что это действие таблеток; вдобавок я почти никогда не видела, чтобы она ела.

— Подумай хорошенько, — произнесла Рейчел с одной из своих самых обворожительных улыбок.

К моему удивлению, в понедельник утром Хелен вручила нам два эссе; они, конечно же, должны были быть лучше тех, которые мы могли бы сочинить сами. Эссе были написаны двумя разными почерками, до странного похожими на наши собственные.

— Ты уверена, что все в порядке? — спросила я Хелен.

— Ты точно получишь отметку, которую заслуживаешь, — сказала она и пошла прочь по коридору, больше не произнеся ни слова.

Раньше я всегда сама делала домашнее задание, и для меня это было внове.

— Может, стоит проверить? — спросила я Рейчел, но она только улыбнулась.

— Зачем беспокоиться? Хелен так хорошо знает требования учителей, что, наверное, сама станет учительницей, когда вырастет. «Мисс Вэнг». Я уже представляю, как она сидит на директорском месте на школьном собрании. А ты?

Это было правдой. Хелен всегда была исключительно умна, но она также была лгуньей.

В конце урока английского мы отдали наши эссе мистеру Ричардсону — вертлявому человечку в очках, с малым количеством волос и терпения. Вся школа знала, что он мечтает сам создавать литературные произведения, а не преподавать литературу. Он был известен как собиратель первых изданий книг, перхоти и врагов среди подростков. Все девочки его ненавидели и часто брызгали чернила из своих авторучек за ворот его рубашки, когда он писал на доске. Он так посмотрел на Рейчел, когда она отдавала ему свое эссе, что мне стало не по себе. Так старая хромая собака пускает слюни, глядя на баранью ногу в витрине мясной лавки.

Прозвенел звонок — начался перерыв на ланч, и все устремились в столовую, но Рейчел потянула меня в другую сторону.

— Пойдем, у меня есть для тебя маленький подарок, но его надо открыть в укромном месте.

Она взяла меня за руку, ее пальцы сплелись с моими. Так делали многие девочки в школе, но, когда Рейчел держала меня за руку, я чувствовала себя избранной.

Она привела меня в туалет, где мы натолкнулись на Кэтрин Келли. Ее длинные светлые волосы были растрепаны и все в колтунах. Кожа была даже бледнее, чем обычно, а подбородок усеян воспаленными прыщиками. От клочкастых бровей почти ничего не осталось — она в прямом смысле слова выдергивала крошечные кусочки самой себя и выбрасывала их. Я могла понять, почему люди типа Рейчел недолюбливали ее — они были полными противоположностями.

— Стань у двери, уродина, и смотри, чтобы никто не вошел. Если не уследишь, я заставлю тебя сделать кое-что похуже, чем выпить мочу из банки колы.

Я не любила эту черту в характере Рейчел — как она цеплялась к Кэтрин, — но пришла к выводу, что на это должны быть свои причины, хотя и не знала, в чем дело.

Рейчел затащила меня в кабинку и закрыла дверь.

— Снимай блузку, — велела она.

— Что?

Я нисколько не сомневалась, что Кэтрин слышит каждое слово.

— Не беспокойся, Дамбо и ее большие уши не будут слушать, если я ей прикажу, — ответила Рейчел. — Снимай.

— Почему?

— Потому что я так велела.

К тому моменту мы уже баловались в наших спальнях и в лесу, но всегда в темноте. Хотя я видела Рейчел обнаженной больше раз, чем могла вспомнить, я все еще стеснялась, когда она видела мое тело. Когда я не пошевелилась и не ответила, она улыбнулась и принялась расстегивать пуговицы на моей блузке за меня. Я ей это позволила, как позволяла делать все, что она хотела. Даже когда ее действия причиняли боль.