Элис Фини - Его и ее

Мне снова попадается на глаза коробок спичек с почерком Рейчел. У меня возникает желание услышать ее голос, в последний раз, и от этого становится на удивление спокойно на душе. Набираю номер и слышу телефонный звонок, но это не гудки на другом конце линии, звуки раздаются где-то в моей машине.

Оборачиваюсь как ошпаренный, но на заднем сиденье никого нет. Выхожу из машины, все еще прижимая телефон к уху, и иду к задней части кроссовера. Затем гляжу на багажник, откуда, судя по всему, раздаются сигналы.

Я осматриваюсь, но школьная стоянка в это время ночи пуста, что неудивительно, и открываю багажник. Мои глаза моментально находят телефон. Его мерзкая подсветка выхватывает из темноты два других неожиданных предмета. Наклонившись немного ближе, вижу, что это — пропавшие туфли Рейчел: дорогие дизайнерские каблуки заляпаны грязью.

Я не понимаю, что это значит.

У меня кружится голова, мне плохо и не по себе.

Меня вот-вот вырвет, но тут в телефоне включается голосовая почта, и я слышу ее голос:

— Привет, это Рейчел. Никто больше не отвечает на телефонные звонки, так что отправьте мне сообщение.

Нажимаю на отбой и хлопаю дверью багажника.

Руки начинают дрожать мелкой дрожью, когда я вспоминаю все ее звонки, пропущенные прошлой ночью, и сообщения на моем мобильном, которые я потом стер. Мне надо удостовериться, что никто до этого не докопается. Если докопается, я не смогу отрицать, что был с ней, не смогу объяснить, что случилось. Я, правда, не знаю, что телефон и туфли Рейчел делают в моей машине, но уверен, что не клал их туда. Иначе бы я это помнил.

Я помню, что надо следить за основными участниками драмы, которую создала. Она информативна, поучительна и занимательна, и это, я уверена, являлось прерогативой «Би-би-си» до того, как об этом забыли ответственные лица. У меня вошло в привычку ничего и никого не забывать, особенно людей, которые меня обидели. Неумение прощать я восполняю терпением. И всегда обращаю внимание на мелочи, поскольку часто это самые лучшие ключи к разгадке того, каков человек на самом деле. Люди редко видят себя такими, какими их видят другие, — мы все ходим с разбитыми зеркалами.

В этой истории несколько персонажей, каждый со своим представлением о том, что произошло. Я могу только изложить вам собственное видение и сделать предположение относительно остальных. Как и все истории, эта тоже подойдет к концу. Сейчас у меня есть план, которому я собираюсь следовать, и пока что мне кажется, что все более или менее идет как должно. Никто не знает, что это я. Даже если они действительно что-то подозревают, я вполне уверена, что они никогда не смогут этого доказать.

В детстве у меня был воображаемый друг, как у многих одиноких детей. Его звали Гарри, и я притворялась, что разговариваю с ним. Я даже произносила его реплики смешным голосом. Мои родные считали это шуткой, но в моем понимании Гарри существовал на самом деле. Будто я была им, а он мной. Всякий раз, когда я делала что-то не так, я винила Гарри. Иногда я так долго настаивала на его вине, что даже верила в нее.

Уже несколько раз мне почти удалось убедить себя в том, что Рейчел убила не я, а кто-то другой, или что я это вообразила. Но я действительно убила ее и рада этому. В этой женщине не было ничего хорошего и, в любом случае, ничего настоящего. Она была волком в овечьей шкуре, и мне следовало бы лучше знать это — заклинателей змей часто кусают.

Нельзя сказать, что она не отличала правильное от неправильного, Рейчел просто приспособила эти определения под свои нужды. Неправильные поступки часто были тем единственным, от чего она чувствовала себя правой.

Не все сломанные моральные компасы нельзя починить. Некоторые снова могут начать работать, получив этическую встряску от другого человека. Мы все мысленно путешествуем в одиночку, но есть возможность направить чьи-то намерения к северу от плохого и к югу от неправильного. Люди могут меняться, просто они предпочитают не делать этого.

Я читала, что некоторые убийцы хотят, чтобы их поймали, но это не мой случай. Если игра закончится, придет конец веселью, и хотя я уже многое потеряла, мне все еще очень и очень есть что терять. Я только хочу, чтобы люди получали то, что им причитается. Я даже по-настоящему не считаю себя убийцей, я просто человек, который решил оказать обществу услугу во благо других людей. Полиция официально обладает ограниченной властью, и ее действия могут разочаровывать. Поэтому я решила взять это дело в свои руки.