Хелен Монкс Тахар - Драгоценная ты

Разумеется, она будет искать меня в Гугле и в соцсетях, но настоящей Лили Лант нигде не найдет.

На второй же день откалывает при мне расистскую шуточку, затем в пабе посвящает в отвратительные подробности личной жизни, чем максимально облегчает мне задачу. Если захочу — очень скоро все будет кончено.

Только слишком простые задачи мне не по душе.

Пусть все происходит мучительно медленно. Говорят, месть — блюдо, которое нужно подавать холодным, но нужно и помнить, что это блюдо вкуснее, если готовить его не торопясь.

Каждый год на фотосъемке к весеннему торжественному выпуску «Восходящие звезды» я беру интервью у блистательных бизнес-дарований. Первые годы я еще осваивалась в роли главного редактора и немного стеснялась, потом процесс даже стал меня вдохновлять. К тому же иногда случалось переспать с кем-нибудь интересным. Со временем герои интервью становились все моложе, их высокотехнологичные бизнес-проекты — все непонятней, и как женщина я никого уже не привлекала. В целом, фотосъемки стали похожи одна на другую, и все же ту, где мы познакомились с Азифом, я помню хорошо.

Он тогда заканчивал стажировку у одного из наших героев — некоего гуру так называемой «дополненной реальности». Мы с Азифом разговорились. Надо сказать, он единственный проявил ко мне интерес. Неглупый, энергичный молодой человек. Ценный сотрудник — поняла я и предложила встретиться вечером, чтобы обсудить возможные перспективы. Через неделю он уже был моим стажером. Счастливое время…

Случилось это четыре года назад. Сейчас, готовясь к очередному интервью, я думала: и как только некоторые люди умудряются радоваться жизни, когда лучшая ее часть позади? Особенно когда вокруг косяками бродят юные таланты и дышат тебе в затылок.

К пятнице — последнему дню фотосъемки — я даже перестала делать записи. Силы на нуле, а материал нужно сдать — поэтому я спрашивала по минимуму и записывала интервью на аудио с тем, чтобы опубликовать в формате вопрос-ответ, хотя обычно делала полноценные биографии. В былые времена я мастерски вела диалог, умела докопаться до сути, благодаря чему мои заметки получались яркими и интересными… Сейчас любопытства во мне не осталось. А какой же я репортер, если мне никто уже не интересен?

К вечеру я была измочалена.

Пришло сообщение от тебя: «Воскресенье в силе?»

Я ответила: «Конечно!»

В ответ получила три смайлика. Детский сад…

В воскресенье, вернувшись с пробежки, я опять подумала про старую кожаную мини-юбку — совсем как у тебя — и еле откопала ее в одном из многочисленных вакуумных пакетов на антресолях над сушильным шкафом. После душа приложила юбку перед зеркалом. Не слишком ли смело для моего возраста?

Мама убила бы, если б увидела. Во-первых, за вульгарность; во-вторых, за транжирство. Как можно столько тратить на одежду? Впрочем, когда я покупала в «Либерти» эту юбочку, мама уже три года как была мертва. Ее придавило квадроциклом почти сразу после моего восемнадцатилетия. Видишь, Лили, не только у тебя было трудное детство.

Когда мама погибла, я впервые увидела журналиста. Я всегда хотела писать, с самого детства вела дневник, потом использовала его для первого романа. В восемнадцать я еще не знала, кем стану, идея пришла сама — когда приехал репортер из «Матлок Меркюри», чтобы «осветить трагическую гибель». Я, воспитанная неадекватной матерью и оглушенная потерей, позавидовала способности журналиста опустить обычные для подобной ситуации проявления сочувствия, прорваться в дом к беззащитному подростку и выжимать из него слезы ради эффектной истории. Может, я тоже так смогу? — подумалось мне.

Репортер настоял, чтобы меня сфотографировали, и хотел разместить фото на первой странице. Хрупкая девушка, внезапно осиротевшая, осталась одна с долгами и фермой. После похорон я попросила его встретиться «не для записи» — так я сказала, с удовольствием употребив солидное словечко.

Ему было под тридцать, для меня — почти старик. Я спрашивала у него, как стать журналистом. Он хвастался, выпятив грудь: старался поразить рассказами о своих репортажах — где-то случился пожар, кто-то потерял работу. А мне стало его жаль. Мы оба застряли в болоте, только он еще и по собственному выбору. Он так и будет писать о скучных провинциальных людишках вроде меня. А я поеду в Лондон! И стану журналисткой. Уже тогда я поняла, что все преодолею и построю ту жизнь, которую заслуживаю, а не ту, что мне досталась.