Харлан Кобен - Не говори никому. Беглец

— Приятно слышать.

Ву улыбнулся:

— Некоторые историки утверждают, что в восемнадцатом веке в этом парке устраивались публичные казни.

— Это невероятно интересно, Эрик.

— Ага.

Мимо проехали двое раздетых по пояс мужчин на роликах. Уличный оркестр наяривал что-то знакомое. Вашингтон-сквер-парк, названный, как нетрудно догадаться, в честь Джорджа Вашингтона, был одним из тех мест, где еще пытались сохранить дух шестидесятых, хотя попытки становились все слабее и слабее. Попадались даже разношерстные митингующие, походившие, правда, скорее на актеров, чем на революционеров. Уличные артисты упорно пытались перещеголять друг друга. Пестрая толпа бездомных казалась театральной декорацией.

— Ты уверен, что мы все оцепили? — спросил Гэндл.

Ву кивнул, не отводя глаз от дерева:

— Шесть человек в парке и двое в фургоне.

Гэндл обернулся. Неподалеку стоял белый фургон с надписью «Краски B&T», телефонным номером и симпатичным логотипом в виде человечка, похожего на символ игры «Монополия», с кистью и лестницей в руках. Если кого-нибудь попросят описать фургон, свидетель, скорее всего, вспомнит лишь название да, может быть, телефон.

Ни того ни другого в реальности не существует.

Фургон припарковали на проезжей части. В Манхэттене правильно припаркованная машина вызовет гораздо больше подозрений, чем нарушитель. Тем не менее надо держать ухо востро. Если приблизится полицейский, придется отогнать фургон на Лафайет-стрит, поменять номера, надписи и вернуться.

— Идите-ка вы в машину, — сказал Ву.

— Думаешь, Бек сможет сюда добраться?

— Сомневаюсь.

— Я решил, что его арест заставит ее занервничать и выдать себя. Кто же знал, что она и так назначит ему встречу.

Один из людей, приставленных следить за Беком, кудрявый мужчина в спортивной куртке, умудрился сесть в «Кинко» рядом с доктором и подсмотреть адресованное тому сообщение. Однако к этому времени Эрик Ву уже рассовывал по дому Бека «улики».

Не страшно. Им все равно не уйти.

— Первым делом хватаем ее, а если выйдет, то и его, — приказал Гэндл. — В крайнем случае будем стрелять. Но лучше брать живыми. Нам есть о чем потолковать.

Ву не ответил. Он все так же разглядывал дерево.

— Эрик?

— Мою мать на таком же дереве повесили, — отозвался Ву.

Гэндл замялся, не зная, что ответить, потом выдавил:

— Сочувствую.

— Ее сочли шпионкой. Шестеро мужчин раздели одну женщину догола и начали хлестать кнутами. Избивали несколько часов. Везде. Даже кожу на лице содрали, как шкурку с апельсина. И все это время она была в сознании. Кричала. Никак не могла умереть.

— Господи Исусе, — тихо проговорил Гэндл.

— Когда все было кончено, ее повесили на большом дереве. — Эрик показал на «висельный вяз». — Вроде этого. Другим в назидание, чтоб никто больше не вздумал шпионить. Птицам и зверям было чем поживиться. Через два дня только кости болтались.

Эрик нахлобучил на голову наушники и повернулся.

— Вам не стоит быть на виду, — повторил он Гэндлу.

Ларри с трудом отвел глаза от огромного вяза, кивнул и пошел к фургону.

Я натянул черные джинсы. Объем их талии по ширине не уступал колесу самосвала. Я обмотал все лишнее вокруг себя и как смог затянул ремнем. Черная футболка с эмблемой бейсбольной команды «Уайт сокс» болталась на мне, словно платьице. У черной же бейсболки с непонятным логотипом кто-то уже согнул козырек так, чтобы он закрывал лицо. Еще Тайриз выдал мне пару темных очков, как у Брутуса.

Когда я вышел из ванной, он чуть не расхохотался.

— Неплохо выглядите, док.

— Я бы даже сказал, щегольски.

Тайриз цокнул языком и покачал головой:

— Ох уж эти белые.

Внезапно лицо его стало серьезным, он протянул мне несколько листков бумаги. Взгляд выхватил заголовки «Последняя воля» и «Завещание». Я вопросительно поднял глаза.

— Это то, о чем я собирался с вами потолковать.

— О завещании?

— У меня есть план.

— Какой?

— Я занимаюсь своим бизнесом еще два года и получаю достаточно денег, чтобы увезти Ти Джея из этой дыры. Шестьдесят к сорока, что все получится.

— Что ты имеешь в виду под словом «получится»?

Тайриз посмотрел мне в глаза:

— Вы знаете.

Я действительно знал. Он имел в виду, что останется в живых.

— И куда ты собрался?

Тайриз протянул открытку. Солнце, море, пальмы. Открытка была изрядно потрепана, — видно, ее часто рассматривали.

— Во Флориду, — задумчиво сказал Тайриз. — Я знаю это место. Там тихо. У Ти Джея будет бассейн, школа хорошая. И никого, кто стал бы интересоваться, откуда у меня деньги. Понимаете, о чем я?