Харлан Кобен - Не говори никому. Беглец

— Нет! — Он снова ударил по столу, на этот раз кулаком, и грозно направил на меня палец. — Между ними большая разница, зарубите себе на носу! Вик был полицейским и погиб при исполнении обязанностей. У него не было выбора, и он не мог избавить свою семью от страданий. А ваш брат выбрал бегство — это было его собственным решением. И если от этого пострадала ваша семья, вините только его!

— Но вы сами вынудили его бежать, — упрямо возразил я. — Кто-то пытается добраться до него, а вы делаете его убийцей и таким образом вынуждаете еще глубже уйти в подполье.

— Это его выбор, а не мой.

— Вы хотели помочь своей семье и для этого пожертвовали моей.

Пистилло в бешенстве отшвырнул стакан. Чай вылился на меня, а стакан упал на пол и разлетелся вдребезги.

— Не смейте сравнивать проблемы вашей семьи с тем, через что прошла моя сестра! Не смейте!

Наши глаза встретились. Спорить с ним было бесполезно. Тем более что я не мог знать, насколько Пистилло искажает правду. Так или иначе, мне требовалась информация, а конфликт с ФБР только все испортит. Слишком много вопросов остались пока не выясненными.

Дверь открылась, и в кухню заглянула Клаудиа Фишер, прибежавшая на шум. Пистилло жестом успокоил ее. Он снова уселся за стол. Фишер осмотрелась и исчезла.

Пистилло все еще тяжело дышал.

— И что произошло потом?

Он поднял глаза:

— Вы не догадались?

— Нет.

— Фактически нам просто повезло. Один из наших агентов был во время отпуска в Стокгольме. Счастливый случай.

— О чем вы?

— Наш агент встретил вашего брата на улице.

Я растерянно заморгал:

— Постойте, когда это было?

Пистилло быстро подсчитал в уме.

— Четыре месяца назад.

— И Кен скрылся?

— Нет, черт побери! Агент не стал рисковать и взял его тут же на месте.

Пистилло сцепил пальцы рук и наклонился ко мне.

— Мы поймали его, — сказал он тихо, почти шепотом. — Поймали вашего брата и привезли сюда.

Филип Макгуэйн плеснул в бокал коньяку.

Тело молодого юриста Кромвелла уже исчезло. Джошуа Форд лежал на полу ничком, раскинув руки, как медвежья шкура. Он был жив и даже в сознании, но не шевелился.

Макгуэйн передал бокал Призраку. Они сидели за столом. Макгуэйн сделал большой глоток, Асселта держал свой бокал в ладонях и улыбался.

— Ты что? — спросил Макгуэйн.

— Хороший коньяк.

— Да.

Призрак разглядывал янтарную жидкость.

— Я вспомнил, как мы тогда болтались по лесу за холмом Райкера и пили самое дешевое пиво, какое только могли найти. Помнишь, Филип?

— «Шлиц» и «Старый Милуоки», — кивнул Макгуэйн.

— Ага.

— У Кена был какой-то дружок в оптовом магазине спиртного. Он так и не признался, кто это.

— Добрые старые времена, — вздохнул Призрак.

Макгуэйн поднял бокал:

— Наше время лучше.

— Ты думаешь? — Асселта отхлебнул немного из бокала, потом закрыл глаза и проглотил. — Ты знаком с теорией, по которой каждый твой новый выбор создает два альтернативных мира?

— Да.

— Я иногда думаю: существуют такие миры, в которых мы с тобой другие, или нам в любом случае предназначено быть здесь, вместе?

Макгуэйн ухмыльнулся:

— Ты, случайно, не воспылал ко мне нежными чувствами, Джон?

— Пока не похоже. Просто бывают моменты, когда мне кажется, что все в нашей жизни могло быть по-другому.

— Тебе нравится делать людям больно, Джон.

— Нравится.

— Ты всегда получал от этого удовольствие.

Призрак задумался.

— Нет, не всегда. Но главный вопрос — почему?

— Почему тебе нравится делать людям больно?

— Не просто делать больно… Мне нравится, когда они умирают в мучениях. Я предпочитаю душить. Пуля или нож — слишком быстро. А тут они в буквальном смысле слова испускают дух, мечтая о глотке живительного кислорода. Борются за последний вдох, бьются и умирают в муках. А я все это наблюдаю. Близко-близко…

— Боже мой! — Макгуэйн поставил бокал на стол. — С тобой, должно быть, не соскучишься на вечеринках, Джон.

— Еще бы! — Затем, помрачнев, Призрак добавил: — Но почему мне это нравится, Филип? Что случилось со мной, с моими моральными принципами? Почему я чувствую, что живу полной жизнью, лишь когда отнимаю ее у других?

— Может, виноват твой папочка, а, Джон?

— Нет, это было бы слишком просто. — Асселта поставил стакан и взглянул на Макгуэйна. — Скажи, Филип, ты бы убил меня? Если бы я не убрал тех двоих на кладбище?

Макгуэйн предпочел сказать правду.

— Не знаю… Наверное.