Ванесса Сэвидж - Женщина во тьме

– Как мне этого не хватает!

– Чего?

– Тебя. Такого, как сейчас, – страстного, окрыленного. Каким ты был, когда мы встретились.

– Ты имеешь в виду, еще до того, как появились дети, карьера и кредиты?

– Дело не только в этом… Не только ты, но и я тоже… Мне самой не хватает авантюризма, таких моментов, когда, черт возьми, делаешь что хочешь – и будь что будет!

Улыбаюсь, поворачиваюсь к мужу, а он вглядывается в морскую даль, и на лице снова то же выражение тоскливой безнадежности, как вчерашним утром. Опять пришла мысль: сколько времени прошло с тех пор, когда один взгляд Патрика – и я была готова затащить его в ближайшую постель?

– Черт возьми, – бормочет он.

– Ты о чем?

– А ты права. Давай так и сделаем. Будь что будет! Что скажешь? Еще одно приключение?

Моргаю. Какое приключение? Дом-убийца? Это вовсе не американские горки, а путешествие на поезде-призраке.

– Нет, этот дом нам не по средствам.

Патрик все смотрит в окно, и вдруг на лице появляется…

– Есть еще деньги твоей матери.

У меня перехватывает дыхание. Вспоминаю о тех путешествиях, которые хотела бы совершить. Мама оставила не так уж много денег. Да у нее их и не было. Дома тоже не было, и все же она долгие годы – неизвестно зачем – понемногу откладывала. Никогда никуда не выезжала и вообще ничего не делала. После ее смерти я часами плакала над этой чертовой сберкнижкой. Сто фунтов каждый месяц – и так почти двадцать лет. Ради чего? Больше двадцати тысяч, и мама ни пенса из них не потратила. Мне было так ее жаль, я так злилась, что едва не разорвала сберкнижку, но Патрик отнял ее, а я плакала от ярости, не понимая, кому была нужна эта чертова экономия.

Я откладывать деньги не собираюсь. Не стану прозябать на жалкие проценты с накопительного счета. Хочу приключений. Месяцами изучаю проспекты туристических агентств, читаю отзывы о сафари, о круизах, во время которых можно посмотреть на северное сияние, о пустынных пляжах и многолюдных городах. Хочу, чтобы мы увидели все это – и я, и Патрик, и дети. Мы совершим незабываемое путешествие.

Да, но куда отправиться? На свете столько интересных мест, и на что решиться, если не был нигде? Хочется побродить босиком по белому песку пустынного пляжа, поплавать нагишом, вобрав все вкусы и все запахи, выжить в жаркой жужжащей толчее чужеземного базара…

Прошло полгода, а деньги так и остались нетронутыми. Может, с мамой было то же самое? Копила на далекое путешествие в сердце непроходимых джунглей, где, возможно, ждал ее он – пропавший муж и мой пропавший отец?

Одно знаю наверняка: каким бы ни было мое главное приключение, к дому-убийце оно отношения не имеет. Как бы ни старался, как бы ни расписывал его Патрик, для меня это всего лишь дом-убийца. Здесь, в спальне, умерли люди. Не просто умерли, их убили, зарезали, разрубили на части – все стены были забрызганы кровью. Конечно, сейчас они заново покрыты краской, но я знаю, что она скрывает.

– Жить здесь я не смогу.

Заходит солнце. Патрик мрачнеет, его лучезарный взгляд гаснет, улыбка сползает с лица.

– Мам!

За ночь синяк потемнел, из красного стал фиолетово-синим. Однажды я рисовала северное сияние – вот на что он похож: у меня под кожей Aurora Borealis [3] Aurora Borealis ( лат. ) – северное сияние. . Смотрю и словно жду, что оно начнет сверкать, переливаться и прямо на глазах менять цвет.

– Мам! – дочь трогает меня за плечо.

Вскакиваю, жмурюсь от света.

– Где? – спрашивает она сердито, уперев руки в бока.

Миа уже готова идти в школу, но блузка заправлена неаккуратно, местами выбилась наружу.

– Что где? – трясу головой, не понимая, о чем речь.

– О господи, мама! Ты же говорила, что постираешь! Если приду на физкультуру без формы, меня просто убьют!

Миа – она уже готова выскочить из комнаты – вдруг резко оборачивается и смотрит на мою руку. Неужели синяк опять поменял цвет?

– Откуда это? – В словах дочери звучат непривычные нотки.

– Ударилась, – отвечаю.

И это правда. Ночью споткнулась и в темноте напоролась на дверную ручку. Мы с Патриком спорили, он злился, все говорил о доме, а я, не желая тратить на него мамины деньги, после трех стаканов потеряла берега и назвала особняк домом-убийцей.

– Это чертово вино! Может, пора перестать прикладываться к бутылке? – шипит Миа.

Никогда раньше не слышала в ее тоне такой холодной неприязни. Миа очень быстро растет и, похоже, изо всех сил мечтает разорвать связывающую нас тонкую нить, которую я так стараюсь сохранить.