Тесс Герритсен - Смертницы

– Что за вопрос?

– Почему из всех журналистов они выбрали именно вас?

– Понятия не имею.

– Должно быть, раньше у вас уже были контакты с ними.

Маура заметила, что Лукас колеблется. Она подалась вперед.

– Эти люди уже обращались к вам.

– Поймите, к журналистам кто только не обращается, в том числе и всякие психопаты. Каждую неделю я получаю по крайней мере несколько странных писем или телефонных звонков о секретных правительственных заговорах. Тут и "грязные" нефтяные деньги, и таинственные вертолеты, и секретные планы ООН. Поэтому я не обращаю на них особого внимания. И это был очередной безумный звонок.

– Когда?

– Несколько дней назад. Один из моих коллег только что напомнил мне об этом, потому что именно он подходил к телефону. Честно говоря, тогда я был слишком занят другим материалом и слушал вполуха. Было поздно, мне нужно было срочно доделать работу, и было совсем не до разговоров с психами.

– Звонил мужчина?

– Да. Звонок поступил в редакцию "Трибьюн". Мужчина спросил, видел ли я посылку, которую он послал мне. Я не понял, о чем речь. Он сказал, что несколько недель назад отослал мне по почте какие-то бумаги, но я ничего не получал. Тогда он сказал, что сегодня же какая-то женщина оставит для меня в приемной еще один пакет. И как только он поступит, мне необходимо немедленно спуститься вниз и забрать его, потому что материал в высшей степени деликатный.

– И вы получили этот второй пакет?

– Нет. Охранник в приемной сказал, что женщина не появлялась. Я пошел домой и забыл об этом. Вспомнил только сейчас. – Он помолчал. – Теперь я думаю, не Джо ли звонил мне в тот вечер?

– Почему он выбрал вас?

– Понятия не имею.

– Похоже, эти люди вас знают.

– Может, они читали мою колонку. Может, они мои поклонники. – Когда Маура не ответила, он самоуничижительно усмехнулся: – Звучит неправдоподобно, да?

– Вы когда-нибудь появлялись на телеэкране? – спросила она, думая про себя: "В нем что-то есть, он мог просто понравиться".

– Никогда.

– Вы публикуетесь только в "Бостон трибьюн"?

– Только? Неплохо сказано, доктор Айлз.

– Я не то имела в виду.

– Я занимаюсь журналистикой с двадцати двух лет. Начинал внештатным корреспондентом в "Бостон Феникс" и "Бостон мэгэзин". Это было здорово, но внештатником долго не протянешь, денег не хватало, поэтому я был счастлив, когда поступило предложение поработать в "Трибьюн". Сначала вел городскую хронику, проработал несколько лет в Вашингтоне собкором. Потом вернулся в Бостон, где мне предложили вести еженедельную колонку. Так что я довольно давно варюсь в этом. Конечно, состояния не сколотил, но у меня есть свои читатели. Видите, вот и Джозеф Роук знает меня. – Он запнулся. – По крайней мере, я надеюсь на то, что он мой поклонник. А не какой-нибудь оскорбленный читатель.

– Даже если он ваш поклонник, все равно вы ввязываетесь в опасную игру.

– Я знаю.

– Вам известна схема?

– Нас будет двое: оператор и я. Репортаж в прямом эфире на местном телеканале. Я полагаю, у похитителей будет возможность проверить, действительно ли мы работаем в эфире. Я также понимаю, что они не будут возражать против стандартной пятисекундной задержки в случае, если... – Он замолчал.

"В случае если произойдет что-то страшное".

Лукас глубоко вздохнул.

– Что бы сделали вы, доктор Айлз? На моем месте?

– Я не журналист.

– Значит, вы бы отказались.

– Ни один нормальный человек не захочет оказаться у террористов.

– Вы хотите сказать, что журналисты ненормальные?

– Я просто призываю вас подумать.

– Я поделюсь с вами своими мыслями. Я думаю о том, что четверо заложников могут оказаться на свободе. Хотя бы раз в жизни я сделаю то, о чем действительно захочется написать.

– И вы готовы рисковать жизнью?

– Я хочу воспользоваться возможностью, – сказал он. И добавил тихим и проникновенным голосом: – И конечно, ужасно боюсь. – Его откровенность была обезоруживающей: мало кто из мужчин отважится признаться в том, что испытывает страх. – Капитан Хейдер ждет моего ответа к девяти вечера.

– Что вы собираетесь делать?

– Оператор уже согласился. Если я откажусь, буду выглядеть последним трусом. Тем более что речь идет о спасении жизни четырех заложников. Я все думаю о тех репортерах, которые сейчас работают в Багдаде, о том, с чем им приходится сталкиваться каждый день. По сравнению с этим мой поступок выглядит пустяковой прогулкой. Я прихожу в больницу, беседую с преступниками, даю им высказаться и удаляюсь. Может, это все, чего они добиваются, – быть услышанными. Возможно, я помогу справиться с этой ситуацией.