Паскаль Энгман - Огненная земля [litres]

Внизу, под перилами, вода в бассейне переливалась синим и белым. Он приказал, чтобы бассейн привели в порядок для Консуэло, чтобы ей было чем заняться, когда его нет дома. Чтобы ей здесь было хорошо. А она, после всего, что он сделал ради нее, отблагодарила его, помогая Наташе бежать.

Он поставил стакан на ограду, поставил руки по обе стороны от него и стал смотреть в темноту. Что делать с Консуэло? Счастье, которое он испытывал вначале, перешло в злость. Внешне она была точной копией Рамоны, но на этом сходство заканчивалось. Консуэло была неблагодарной и не понимала, как ей повезло. Карлос спас ее от нищеты, от разрушения тела плохим питанием, от бесконечных родов и от обязанности вырастить четверых или пятерых грязных детей, которые никогда не совершат ничего полезного для человечества – станут прислугой или в лучшем случае батраками с поденной оплатой на какой-нибудь стройке. А Рауль, которого она так любила, скорее всего, закончил бы свои дни в качестве изработавшегося горького пьяницы, да еще и бил бы ее.

– Ты просто грязная цыганская шлюха, которая меня соблазнила, – пробормотал он.

Карлос харкнул и сплюнул так, что плевок приземлился на поверхность воды и поплыл. Может быть, стоило выполнить обещание, которое он дал Раулю, прежде чем всадил пулю в его башку, – изнасиловать Консуэло в последний раз, а потом отдать солдатам-наемникам на потеху? Тогда-то она раскается и будет умолять его о спасении!

Он вылил в себя остатки водки. В стакане остались только кусочки льда. Он обернулся. Снова наполнил стакан. Отставил в сторону, ожидая, чтобы спиртное остыло. Первым делом он посмотрит, как умрет девчонка. Первый раз за много лет он будет присутствовать в операционной, и, быть может, зрелище того, как вытекает из нее жизнь, сможет заслонить воспоминание о том, как она его унизила.

Николас выбросил ветку, которая прижимала к полу педаль газа, и обследовал повреждения машины. Из сплющенного капота поднимался дым. От правого фонаря остались одни осколки. Подушки безопасности сработали. Он решил, что все выглядит достаточно убедительно, и вернулся к Ванессе. Она слабо застонала, когда он наклонился и поднял ее. Он рассматривал ее лицо, пока нес к машине. Кровотечение ослабло. Он осторожно поставил ее у дверцы водителя, но ноги у нее сразу же подогнулись.

– Ты в сознании?

Она посмотрела на него сквозь тяжелые и опухшие веки. Николас помог ей усесться на месте водителя, ее голова тут же опустилась вниз, и подушка безопасности окрасилась красным.

– Ремень.

– Поздновато, не так ли? – с трудом выговорила Ванесса, пытаясь изобразить улыбку, которая была больше похожа на гримасу. Она пошарила рукой, взялась за ремень, который протянул Николас, и с трудом пристегнулась.

– Помнишь мой телефон?

Ванесса прошептала цифры.

– Я буду держаться поблизости, пока тебя не найдут.

Николас уже хотел захлопнуть дверь, но передумал и снова посмотрел на Ванессу.

– Ты одна из самых храбрых и самоотверженных людей, которых я встречал, хотя и пытаешься скрыть это изо всех сил. Из тебя вышел бы хороший солдат.

Ванесса с трудом улыбнулась, но на ответ уже не было сил.

Он закрыл дверь, вошел в лес метров на тридцать и присел на корточки за деревом. С дороги доносились звуки проносившихся мимо машин и грузовиков.

Мысли уплыли далеко. В Швецию и к Марии. Велик риск того, что он никогда больше не увидится с сестрой. И все же он не хотел бы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Потому-то он и стал солдатом. Он знал, что как только он проникнет на территорию, все мысли о прошлом испарятся. Шанс, что им удастся выбраться оттуда живыми, очень мал. Возможно, он умрет. Они оба умрут. Пробраться в Колонию – это была задача для камикадзе, чистое самоубийство.

А сколько ошибок он наделал в жизни! Так хотелось хоть что-то исправить! Похищение мужа Мелины привело к ее гибели. И хотя невозможно вернуть Мелину к жизни, помогать Ванессе – это было правильно, морально верно. Дети, которых вывозили «Легион» и Иван, были ни в чем не виновны. Беспомощны. Он чувствовал свою вину – неизбывную, не дающую покоя вину, что позволил этому продолжаться, не сразу рассказал полиции.

Его размышления прервал свет фар, которые светили с холма, двигаясь к разбитой машине. Николас съежился и замер. Он не решался выглянуть, чтобы движение его не выдало. Машина не успела проехать и десятка метров, как он услышал резкий звук тормозов. Колеса прокрутились, разбрасывая гравий, зацепились, остановились.