Кристина Старк - Аспид [litres]

– Просто, пожалуйста, приезжай и забери меня. Буду ждать тебя у переправы. Мне больше некому позвонить.

Затем я спустилась назад в гостиную. Гэбриэл стоял там же, где я оставила его. Положив руки на подоконник и глядя в окно. Неподвижный, как каменное изваяние. Я подавила в себе порыв снова обнять его, бесшумно открыла дверь и вышла на крыльцо.

Вот и все. Страшнее всего прыгнуть. А вот лежать на дне пропасти с переломанными ногами уже не так страшно.

Ветра не было, вечер обещал быть ясным и теплым, закатное солнце медленно катилось к земле. Небо наконец пролило все слезы и успокоилось. Тишина стояла такая, что, казалось, от треска одной лишь сломанной ветки мир расколется пополам. Величие природы способно успокоить душу, если только перестать смотреть в землю, а поднять голову и посмотреть вперед.

Я оглянулась на дом в последний раз и зашагала по дороге. Полчаса – и я дойду до переправы. Сет отвезет меня до ближайшей гостиницы, где я остановлюсь на пару дней и подумаю, что делать дальше. Боже, только пусть Гэбриэл найдет в себе силы справиться с тем, во что я втянула его.

Я шла по дороге уже с четверть часа, когда черный BMW притормозил рядом, поднимая пыль. Харт опустил стекло и сказал:

– Сядь в машину, нужно поговорить.

Я остановилась, но в машину не села.

– Не беспокойся обо мне, – ответила я. – Я не останусь под мостом. Брат подберет меня на переправе.

– И что дальше? – спросил он.

– Какая разница? Мне не пять лет, я разгребу как-нибудь сама свое дерьмо.

– Ну конечно, – усмехнулся он.

– Ну конечно что? Думаешь, я не в состоянии позаботиться о себе? Думаешь, только ты и можешь сделать это? Вообще-то, я жила без тебя двадцать лет и как-нибудь проживу и дальше. – Я отвернулась и попросту зашагала дальше по дороге. К черту. Мне не нужна помощь, завернутая в жалость.

Дверь машины распахнулась, и в следующую секунду Харт очутился рядом и схватил меня за руку, заставив выронить чемодан.

– Напортачила ты, Кристи, но полным дерьмом должен чувствовать себя я? – рявкнул он у моего уха, снова проговаривая слова с сильным шотландским акцентом, который я слышала всякий раз, когда Харт злился. – Залезай в машину, не заставляй меня повторять дважды.

– Не смей говорить так со мной!

– А как мне говорить с тобой? Поблагодарить за то, что разбила мое гребаное сердце? – бросил мне он, сжимая мою руку до боли.

– Я не хотела этого! – заорала я. – Я выпила таблетки, чтобы не забеременеть, но меня избили до рвоты, и они не сработали!

– Ты не должна была спать с ним вообще, господи! – простонал он.

– Ты никогда не делал ошибок?! Святой, идеальный, несравненный Гэбриэл Харт, который никогда не ошибается!

– Ошибаюсь. С одной лишь разницей: во время ошибок я обычно надеваю резинку!

– Да пошел ты на хрен со своими лекциями! – заорала ему я, ударяя его обеими руками в грудь.

Его глаза полыхнули огнем, он схватил меня за руку и потащил в машину. Я попыталась вырваться, но не тут-то было, он был сильнее меня раз в сто. Без лишних слов он просто впихнул меня в салон и захлопнул дверь. Наверно, думал, что я останусь сидеть внутри, как послушная болонка, но стоило ему отойти за моим чемоданом, как я выпрыгнула из машины и побежала прочь, через поле.

Харт настиг меня через секунду. Вцепился в мою одежду и заставил остановиться. Путаясь в высокой траве, я потеряла равновесие и упала на колени. Он не устоял и упал тоже, схватив меня в охапку. Пару минут я пыталась вырваться, укусила его за руку, дала ему в челюсть, послала его подальше трехэтажным матом. Он выругался, сжал мои запястья, накрыл своим телом, обозвал исчадием ада, и…

Его губы накрыли мои в безжалостном, чуть ли не яростном поцелуе. Руки рванули в стороны полы моей рубашки, вздернули лифчик и сжали выпрыгнувшую из-под него грудь. Его рот обжег мою шею, щетина подбородка впилась в кожу, его бедра вжались в мои. Он был зол, как дьявол, ему было больно, и прощать мне все, что я натворила, он просто так не собирался. Я вцепилась в его волосы, едва не плача то ли от злости, то ли от облегчения. Сначала пыталась сбросить его с себя, но тяжесть его тела и его неистовство словно одурманили меня. Мои собственные руки предали меня, когда стали шарить по его телу, гладить его спину, расстегивать его ремень. Он застонал, выругался, стянул с меня джинсы рывком и нижнее белье вместе с ними.

Высокая трава отгородила нас от мира, слепое небо, равнодушное к тяготам смертных созданий, накрыло нас. На километры вокруг простиралась степь без единой живой души: ори, визжи – никто не придет. Он раздвинул мои согнутые в коленях ноги, навалился и вошел в меня так резко, что я охнула.