Дома больше не существовало.
Винсент недвижно, словно парализованный, смотрел на последний смертный поединок ненавистного дома. Сохранится ли в памяти эта картина? Будет ли она служить ему хоть каким-то утешением? Это же вилла Эйнара, а где-то там, в мутных водоворотах, и сам Эйнар. Утешением?.. Вряд ли. Фильм, который он в будущем, возможно, и найдет в себе силы пересматривать. А скорее всего, не найдет. Потому что в захватывающем полотне всемирного потопа навсегда останется, и не просто останется, а будет расти незаживающая рана под названием Хенни. Все. Хенни больше не существует. Три предмета, будь они трижды прокляты… И ведь он сам доставил ее сюда, он же собирался лететь к Порте, а вместо Порте прилетел сюда. Где-то там, в пене и обломках, альбом с детскими фотографиями Ловисы, магнитофонная запись с рассказами деда. Дневники… зачем это все? Старые бумаги… они вовсе не нужны были ни ему, ни ей, чтобы продолжать жить.
Три предмета… Он всхлипнул. На сиденье так и остался лежать белый листок с ее записями.
Винсент поднял бумажку. Всего три слова. Три слова, написанные таким знакомым, круглым и красивым почерком.
Эйнар. Эйнар. Эйнар.
Три раза. Трижды Эйнар. И больше ничего.
Ей не было нужно ничего. Ей ничто не было дорого.
Кроме Эйнара.
У круговой развязки на Молочном мысу мертвая пробка. Хотя обычно именно здесь движение оживляется. Сразу за клумбой стоит знак 90, и редкие водители едут медленнее, как правило, даже превышают – торопятся в Буден, Сюндербюн или куда там им еще надо. Но не сегодня. Все въезды забиты, машины на холостом ходу стоят бампер к бамперу. Трудно дышать – выхлопные газы от множества автомобилей смешиваются с дождевой изморосью в отвратительную кислотную смесь.
София Пеллебру выключила двигатель – зачем добавлять отравы в и без того тяжелый воздух, если все равно стоишь на месте. Но радио оставила и не выпускала мобильник – единственное, чем можно занять руки, сидя за рулем. Покрепче сжала бедра, укрощая мочевой пузырь, – такое ощущение, будто в промежности у нее ручная граната. Расслабить ляжки – как выдернуть чеку: тут же взорвется. Да езжайте же, езжайте… сколько можно стоять!
Открыла дверцу и вышла. Терпение кончилось. Лучше бегом. К вечеру буду в Расмюран.
Многие водители опустили стекла. Пальцы с обручальными кольцами нервно постукивают по металлу дверцы, у всех работает местное радио. Странно: один и тот же голос, один и тот же текст, а звучит в разной тональности, будто у каждого свой диктор. И никто не выключает мотор, сидят и дышат ядом. София провела по руке пальцем – дождевая вода липкая, как масло. Что за болваны! Неужели у нее одной что-то еще шевелится в черепе…
– У вас сигнал есть?
Молодой человек из соседнего ряда высунулся из окна чуть не по пояс.
– Нет, – она развела руками для ясности, – сигнала нет.
– О дьявол… дьявол…
София огляделась. Не только она одна нервничает. Фрустрация на точке кипения.
– Почему стоим?
– Говорят, где-то там, впереди, авария, – неуверенно крикнула женщина в “ниссане” позади.
– О дьявол… – простонал молодой человек. – Это может длиться часами при такой пробке! Им же надо как-то выковыривать разбитые машины…
Хрусткий удар позади – “мерс” врезался в грузовой минивэн, и еще несколько машин позади тут же влепились в виновника. Взвыли гудки. Теперь и те, кто сидел с закрытыми окнами, опустили залитые дождем стекла – надо же разглядеть, что там произошло. С места происшествия доносились гневные голоса.
Все. Надежды больше нет. Вся развязка забита машинами.
– Здрасьте, приехали, – хмыкнула женщина в “ниссане”.
– Редкостные идиоты, – подтвердил парень, хотя настроение у него заметно поднялось – наконец-то хоть что-то произошло.
– От твоих комментариев лучше не станет, – вмешался еще один. – В такой пробке других нет. Все идиоты, и ты в том числе.
– Заткнись!
– Ну ты… поосторожнее… сученыш…
Только этого не хватало.
София села в машину и выкрутила громкость, чтобы не слышать ругань. Эвакуация идет полным ходом во всей пойме Люлеэльвен. Буден, Харадс, Вуоллерим, Порьюс. Центр Люлео уже эвакуирован, эвакуация проходит организованно и спокойно. Администрация провинции тем не менее призывает воспринимать события с должной серьезностью: наводнение может быть очень сильным и опасным.
Показалось или нет? Интонация диктора очень странная. Напряженная, даже искусственная, будто он что-то скрывает. Наверняка у него куда больше информации, чем он хочет показать. Сидят там сейчас в студии и обмениваются многозначительными взглядами.
Читать дальше