Корен Зайлцкас - Учитель драмы

– «Соврал вовремя – не покривил против правды».

Дети в унисон повторили и эту строчку.

– Нельзя ли направить свет и камеру на наших опоздавших?

После небольшой задержки – мы никогда не говорили про это на репетициях – яркий белый луч прожектора упал на центральный проход, и круг света расширился, чтобы захватить обе фигуры. Это был он: абсолютно седой, с торчащими ушами и подбородком. Он не снял темные очки даже в помещении, как будто был какой-то знаменитостью или играл роль собственного охранника.

Это был простой старик, не имеющий ничего общего с монстром из моих воспоминаний, но его вид все еще внушал мне страх. Всего на секунду я почувствовала, что это он собирается разоблачить меня . Даже несмотря на то, что это его лицо крупным планом снимали на камеру и транслировали на экран. Все его жизненные уроки вспомнились мне в один момент.

«Не только я бросил твою маму. Ты тоже ее бросила».

«Когда люди узнают, ты станешь им противна. Они возненавидят тебя за это».

Но в следующую секунду я услышала другой голос – свой собственный – который звучал не менее отчетливо.

Поднеся к губам микрофон, я произнесла:

– Леди и джентльмены, позвольте представить вам Ронана Эйлиша.

Все, что последовало за этим, я увидела будто в замедленной съемке. Детективы из «Бахрама» кинулись к нему: фалды их строгих костюмов развевались за спинами, а галстуки болтались, как маятники. Полиция Нью-Йорка проникла в здание через запасные выходы: сцену заполнили молодые люди в защитных очках с руками на кобурах, готовые использовать оружие в случае необходимости. Отсюда им открывался хороший обзор. В зале началось какое-то беспорядочное движение и суматоха. Одна часть занавеса оборвалась, когда дети побежали за кулисы. Зрители сверкали своими бриллиантами, испуганно пригибаясь или, напротив, вставая, чтобы рассмотреть, что происходит. Оз поднял руки и отошел в сторону, когда полиция уложила моего отца на пол.

Я увидела несколько людей, стоящих на коленях. Офицер, производивший арест, агрессивно выкрикивал приказы типа: «Лежать!», «Не двигаться!», «Вытянуть руки!».

У него наготове была дубинка. Я услышала короткий, тихий звук защелкивающихся наручников.

«Кто это?» – слышала я возгласы родителей. – «Вы его узнаете?» «Я не знаю». «Я не вижу».

– Это оружие? – спросил офицер полиции, вытаскивая у папы из-за пояса пистолет. Зрители закричали. – У вас есть на него разрешение, сэр? Вам знакомы законы Нью-Йорка по поводу хранения и ношения огнестрельного оружия?

– Вы находитесь в школе, – крикнула одна из женщин под шквал аплодисментов.

Оглашенные по правилу Миранды [123] Правило Миранды – юридическое требование в США, согласно которому во время задержания задерживаемый должен быть уведомлен о своих правах. (Прим. ред.). права папы утонули в голосе Аптона, который взял в руки микрофон и начал извиняться.

– Пожалуйста! Оставайтесь на своих местах! Пожалуйста, уважаемые родители, уделите мне минуточку внимания! Дети находятся в полной безопасности в школьном кафетерии. Мы сейчас… Да, мэм, школьный психолог находится рядом с детьми, пока мы с вами разговариваем. В свете этого неожиданного происшествия мы сделаем незапланированный антракт, а через пятнадцать минут продолжим просмотр спектакля, к которому дети так готовились.

Офицеров, организованно выходящих из зала через центральный проход, проводили бурными овациями. Жуткие зеркальные очки моего отца сползли набок после того, как он приложился головой к огромному черному ботинку.

И все это время я держала свою голову высоко поднятой. Я продержалась до конца. Я не сдвинулась с черного креста из изоленты под своими ногами ни на сантиметр. Я подумала, что, возможно, – просто возможно – если я буду стоять неподвижно, то потом смогу пойти куда угодно.

Наверное, тебя не волнует, где я сейчас нахожусь, но я все равно скажу. Потому что именно так я теперь делаю. Оставляю за собой следы. Общаюсь с людьми. Даю им знать, где я нахожусь, где я была до этого и где меня можно будет найти в будущем.

Если честно, бывают дни, когда мысли о «будущем» вновь начинают казаться мне какими-то чуждыми. Смешно, правда? Это все из-за того, что я всегда действовала так, будто «играю». Только теперь я узнала, что на самом деле «действовать» – это «совершать поступки, которые повлияют на мою дальнейшую жизнь».