Андерс Рослунд - Именинница

Места сколько угодно, тем не менее они предпочитали тесниться вокруг кухонного стола, занятого большой белой доской. Просто потому, что это обоим казалось удобным. Потому, что за этим самым столом они впервые встретились и поняли, что их расследования как-то связаны между собой. Потому что, когда два человека становятся агентами друг друга, ничто не укрепляет этот союз так, как выпитая за одним столом пара чашек кофе.

Именно этим они и занимались, когда в 22.02 у Хоффмана зазвонил мобильник. Комиссар макал свежую булочку с корицей в горячий напиток, совсем как это делал дедушка Хоффмана в свое время. И взял вибрирующий на столе телефон после двух сигналов.

— Да.

— Готово, Эверт. Душко Заравич арестован.

— Он оказал вам сопротивление?

— Нет.

Гренс кивнул Хоффману, который, в свою очередь, кивнул в ответ, в знак того, что все понял.

— Спасибо, Марианна, за хорошую работу. Он в Крунуберге?

— На пути к камере.

— Отлично.

— Не знаю, зачем тебе нужны эти семьдесят два часа, но отсчет пошел.

22.18. (Осталось 2 дня, 23 часа и 44 минуты)

К ночи стало прохладно. Дети спали — Луиза и даже мальчики, — и Зофия решилась наконец подышать свежим воздухом на балконе, несмотря на строгий запрет Пита. Просто постоять, поглазеть на освещенные окна домов в округе. Там живут люди, каждый своей жизнью, и даже не подозревают о существовании друг друга.

Ей не хотелось думать. Просто быть. Как много лет назад, когда она влюбилась в мужчину, который жил двойной жизнью. Как в Южной Америке, где они скрывались три года или когда Пит отбывал свой последний срок.

Просто быть — единственный, по мнению Пита, способ выжить в тюремной камере. Никогда не думать ни о времени, ни о собственных ошибках. Просто быть — с чашкой кофе, утренней газетой или кастрюлей, которую надо вымыть. И так до конца, пока не отбудешь наказание. То, которое тебе назначило правительство или к которому приговорили семью действия супруга.

— Зофия, это я.

Мобильник завибрировал, без звонка, и Зофия немедленно ответила единственному человеку, который мог до нее дозвониться.

— Мы не должны звонить друг другу, только в крайних случаях. Ты сам это говорил. Что-нибудь случилось, Пит, если ты…

— Я уеду из Швеции на пару дней, и это кое-что меняет. Некоторое время я не смогу наблюдать за вами, как сейчас. Поэтому прошу тебя быть еще осторожнее. Никто не должен видеть ни тебя, ни Расмуса, ни Хюго. Пока никто не знает о вашем местонахождении, с вами ничего не случится. Обещай, что объяснишь это маль- чикам.

Зофия огляделась и вдохнула полной грудью, прежде чем уйти в комнату.

— Я обещаю.

— И последнее, прежде чем я положу трубку, Зо. Молоток, ацетон и кастрюлю найдешь в кухне под мойкой. Ты знаешь, что со всем этим делать. В туалете, за пластиковой панелью на стене, новый телефон и новая сим-карта. Используешь только в случае крайней необходимости. Если поймешь, что угроза переросла в нечто большее.

— Что ты имеешь в виду?

— Что и в этом случае у вас есть запасной выход.

— Запасной выход?

— Я предпринял дополнительные меры безопасности.

Мобильник в руке Зофии стих, и она снова осталась одна.

Нужно было и дальше вести себя, как решила. Просто быть.

Немедленно закрыть двери на кухню и в спальню. Возле мойки достать из мобильника сим-карту и разрезать на мелкие кусочки. Потом плеснуть ацетона на дно кастрюли и опустить кусочки туда. И, пока они будут медленно растворяться, разбить мобильник молотком, предварительно обернув полотенцем.

Новый телефон оказался там, где говорил Пит, — за вентиляционным окошком в стене туалетной комнаты. Зофия едва успела проверить, работает ли он, как вдруг появился Хюго и сел рядом с ней на диван.

— Я тебя разбудила, мой мальчик?

— Я не спал. И все слышал.

— Что ты слышал?

— Все.

— Что ты слышал, Хюго?

— Как папа звонил.

— Почему ты думаешь, что это был именно папа, если…

— Хватит, мама. Ты разбила телефон. Здесь пахнет ацетоном. Папа тоже так делал, и я знаю, почему. Чтобы никто не мог нас найти.

Зофия обняла сына, прижала к себе:

— Иди и ложись, дорогой.

Хюго не двинулся с места:

— Я должен быть готов, мама.

Он повернулся, заглянул ей в глаза:

— Как папа — в любой момент быть готовым. Я знаю, что мы в опасности.

Хюго сидел на диване, держал мать за руку. Потому что она так хотела, это было приятно. Но, когда она в очередной раз попросила его вернуться в кровать, он подчинился. У Хюго ведь тоже был свой план. Он хотел дождаться, пока мама уйдет. Притвориться спящим. Для этого Хюго придумал хитрый трюк: как только веки начинали смыкаться, он больно щипал себя за бедро. Это можно было сделать незаметно для мамы, потому что рука Хюго лежала возле бедра.