Андерс Рослунд - Именинница

— Но что, если…

Лукас. Стажер, который говорит, когда не следует и не подумав.

Но, судя по озабоченному лицу, не на этот раз.

— Что, если тело все-таки найдут. Запустится обычный маховик — стоматологическая экспертиза, отпечатки пальцев, ДНК… в общем, я говорю об объеме работы… Сколько, по-вашему, может отыскаться тел, которые будут представлять для нас интерес, и стоит ли подключать к этому кого-нибудь, кроме нас? И потом, если она все-таки…

— Именно этого я от вас и жду. Чтобы вы подтвердили, что ее здесь нет.

Лукас смотрел на Амелию, та, в свою очередь, на Эверта Гренса. Лица стажеров выражали недоумение.

— Что ее здесь нет? — переспросил Лукас. — Что вы хотите этим сказать, комиссар?

— Мы должны как-то мотивировать обращение в Интерпол, чтобы продолжить поиски в Албании. С их помощью мы пройдемся по материалам нераскрытых преступлений с неопознанными женскими телами в архивах тамошней полиции.

Лица стажеров зарделись. Еще бы, участвовать в расследовании, к которому хотят подключить Интерпол! Для них все еще было романтикой то, что комиссар предпенсионного возраста воспринимал как повседневную рабочую рутину. Когда, гордые собой, Лукас и Амелия поднялись по лестнице к главному входу в отделение полиции, Эверт Гренс направился в кафе на Санкт-Эриксгатан, где за чашкой кофе и двойной порцией торта «Принцесса» обсудил ситуацию с криминалистом Нильсом Кранцем. После чего отправился в длительную прогулку по пустынным улицам Кунгсхольмена, во время которой позвонил Свену, напомнив о том, как важно не прекращать наблюдения за Марианной Хермансон. Гренс не стал говорить коллеге, что в случае, если Хермансон выдержит проверку, ее место в списке подозреваемых займет сам Свен, а Эверт Гренс подумает, кому поручить слежку уже за ним.

Пару часов спустя комиссар открыл дверь своего подъезда в доме на Свеавеген, поднялся по лестнице пешком, запыхавшись, и остановился напротив своей двери. На этот раз Хоффман не стал взламывать квартиру, а терпеливо ждал хозяина, сидя под дверью.

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, комиссар.

— Пора тебе обзавестись собственным ключом.

— Я не думаю оставаться у тебя так долго.

— У меня никогда не было второго, Хоффман, просто не возникало такой необходимости. Но вчера вечером я заглянул в «Ремонт обуви» на Одеплан — и вот, пожалуйста. Видно, нечего сейчас делать сапожникам, кроме как точить ключи да менять батарейки в часах.

Эверт Гренс протянул гостю блестящий новенький ключ, и Хоффман тут же его опробовал. Все получилось. Отперев дверь, Хоффман опустил ключ в нагрудный карман бухгалтерской рубашки и вот уже во второй раз переступил порог бесконечной квартиры.

Сумку он поставил рядом с диваном, на котором лежали вышитые бисером подушки и который в ближайшие несколько ночей должен был заменить ему кровать. Потом сменил рубашку и дорогие брюки на футболку и джинсы. Только Пит успел переодеться, как зазвонил телефон. Тот самый , который, вопреки своему неписаному правилу, на этот раз Пит взял с собой. Не принимая вызова, Хоффман понес мобильник на кухню, где хозяин квартиры возился с упаковкой апельсинового сока.

— Я хочу, чтобы ты это слышал, Гренс. Это поможет тебе составить свое мнение о ситуации. Очень может быть, что я что-то понимаю неправильно.

Хоффман принял вызов и прибавил звук, чтобы слышал не только он сам, но и комиссар.

— Да?

— Я тебя обыскался.

Снова этот измененный голос, с теми же интонациями, тем же ритмом и дыханием.

В этот момент Хоффман в очередной раз сделал то, чему так хорошо научился за годы агентской работы. А именно, взял под контроль эмоции и усмирил бушевавшую в нем ярость — до поры.

— Прошу прощения, — ответил он. — Я неважно себя чувствовал и решил, что будет лучше не отвечать.

— А оружие?

До сих пор Хоффман говорил шепотом, чтобы не выдать свой новый голос. Но в этом месте ему захотелось кричать: «Я же знаю, что ты наблюдал за мной, дьявол!»

Он сдержался, проглотил возмущение и продолжил делать то, что был должен.

— Я храню его в надежном месте.

— Молодец. Пора действовать.

Хоффман скосил глаза на Гренса, и тот кивнул в знак того, что все понимает.

— Еще не время, — возразил Пит в трубку.

— Это я решаю, когда время, а когда нет, — возмутился механический голос. — Потому что, как тебе известно, у меня скопилось достаточно документов, каждый из которых твой смертный приговор.

— Мне нужно время, еще три дня.