Андерс Рослунд - Именинница

— Вот как?

— А теперь немного ниже. Строки от восемнадцатой до двадцать третьей, я подчеркнул. Там ты должен увидеть еще одно имя, свое собственное. Потому что именно на основании неофициальных показаний агента Паулы Душко Заравич был приговорен к длительному тюремному заключению за вымогательство и нанесение тяжких телесных повреждений. Они не отпустили тебя даже на похороны сына, помнишь, Душко? И ты долго пытался выяснить, кто же все-таки тебя выдал. Теперь у тебя есть такая возможность. Посмотри следующую бумагу. Там копия листка, который копы хранили в сейфе в конверте с сургучной печатью. На нем написано настоящее имя Паулы. Видишь?

— Нет.

— Ах да… Конечно же, ты его не видишь, потому что я сам перечеркнул и закрасил его.

— Какого черта?

— Но ты его получишь, обещаю. Через несколько часов, когда выйдешь на свободу, я дам его тебе вместе с адресом, по которому прячется его семья. Если только трусливый говнюк не одумается и не займется тем, чем должен. У него ведь тоже дети.

На этом разговор оборвался, а Пит Хоффман уяснил для себя главное: что Душко Заравич действительно получит последний документ.

Но прочее оставалось за гранью его разумения.

Каким образом мобильник и секретные бумаги могли попасть в тюремную камеру? Откуда обладатель искаженного голоса узнал, что Пит в Албании?

И еще, — то, что удивило Хоффмана больше всего остального, — каким образом номер его телефона, который был только у четверых самых надежных и близких ему людей, мог попасть не в те руки?

17. 59 (Осталось 4 часа 3 минуты)

Еще пара литров, и сейф наполнится.

Пит вставил пентиловую трубку, приладил патрон.

Легкий щелчок — вот и весь взрыв. Содержимое осталось целым.

И все-таки Пит переборщил со взрывчаткой, потому что дверца сейфа отлетела и ударилась о стену с металлическим грохотом.

Пит замер на месте, насторожился. Его интересовала реакция охранников, которые могли сбежаться на звук.

Но ни голосов, ни топота ног Пит не слышал.

После десяти минут напряженного ожидания он наконец решился обследовать содержимое шкафа.

Купюры на верхних полках пропитались водой, но их можно было высушить. В любом случае Хоффмана они не интересовали. Он опустился на колени в воду, заглянул на нижнюю полку и сразу нашел, что нужно. Под шкатулкой для украшений и какими-то золотыми болванками лежала маленькая записная книжка в черном переплете. Ее внутренность тоже могла пострадать, если не от воды, то от ударной волны или резкого скачка давления. Даже под обложкой записи могли расплыться, если только были сделаны не той ручкой.

18.12 (Осталось 3 часа 50 минут)

Пит быстро пролистал записную книжку и вскрикнул от радости.

Они были здесь — выписанные в столбик, один под другим.

Хамид Кана использовал не тушь и не чернильное перо, а обыкновенную шариковую ручку, благодаря чему записи не пострадали от воды.

Начиная с первой строчки RSA-коды были перечеркнуты, и только в самом низу, напротив вчерашней даты, шел актуальный на сегодняшний день двадцатизначный ряд букв, цифр и прочих знаков.

Это был код, при помощи которого Пит мог дешифровать содержимое ноутбука и выяснить наконец, кто с его помощью хотел внедриться на шведский рынок нелегального оружия. Если немедленно оповестить Гренса, у того останется достаточно времени для принятия соответствующих мер.

Пит Хоффман не смеялся от счастья, для этого он был слишком измучен. Тело обмякло, когда, оставив наконец сейф в покое, он закрыл вход в потайную комнату. Потом упаковал ноутбук и мобильник Каны в рюкзак и собирался уже лезть в пропиленную в потолке дыру, когда его собственный мобильник завибри- ровал.

На дисплее Пит увидел все тот же неопознанный номер. Но на этот раз в сообщении была не ссылка на диалог, а фотография. Хоффман не сразу понял, что на ней было, поэтому увеличил изображение, о чем немедленно пожалел.

Потому что на снимке было то, чего он не желал бы ни понимать, ни видеть.

Там был Энди.

Мертвый Энди.

Он сидел на своем рабочем месте, уронив вперед голову, в которой можно было четко различить два отверстия — одно во лбу, другое в левом виске.

На заднем плане была знакомая «однушка» с мигающими мониторами.

Увеличив изображение еще немного, Хоффман увидел то, на что он тем более предпочел бы закрыть глаза. На одном из мониторов, который был выбран в качестве центра композиции, как и тело Энди, из окна квартиры на первом этаже выглядывали два знакомых лица.