Сергей Аникин - Могильный улей

— Так как ты убил мою дочь, я хотела отомстить тебе, но в данный момент, я думаю, лучше будет, если ты станешь моим сыном, — продолжала она. — Ты заменишь мне ее.

После такого не знаю, что бы сделали вы, но я смотрел на нее чисто и открыто и представил себе, как перерезаю ей горло острым ножом. И я бы увидел, как вытекает кровь, снабжавшая кислородом ее больной мозг.

— Мне нужно сделать на втором этаже ремонт, а затем, я думаю, если с твоими ногами будут проблемы, я ампутирую тебе их, — продолжала она с неехидной улыбкой.

Ее улыбка была похожа на лезвие острого топора. Она как будто не говорила, а рубила с плеча.

— Ты можешь мне верить, я училась два года в медицинском институте, но, увы, практики не было, — монотонно говорила она. — Но теперь выпал шанс, на ком я могу продемонстрировать свой уникальный профессионализм в области хирургии.

— Ты больная дур-р-ра! — закричал я.

— Не перебивай меня, сынок! — заворчала она в ответ на меня. — Нельзя так с мамой разговаривать.

— Уйди от меня, сумасшедшая!

Я сбавил тон, но не стал поддаваться на ее ненормальный гипноз. Ее глаза просто закипели, во рту скопилась слюна, зубы сжались и были похожи на нагретую до красна хромированную спираль.

— Мамочка тобой недовольна, щенок! — начала вопить она.

Я хотел что-то ей сказать, но не мог: она надавила правой ладонью на мою больную голень.

— А-ай! Не трогай меня! — закричал я от боли.

Боль невыносимо била молнией в голову. Моя бедная нога, мне казалось, что в ближайшее время я ее ампутирую, и ближайшее время наступит через сорок восемь часов. Чуть погодя она меня отпустила, боль начала покидать мое больное состояние, или, я бы сказал, она превращала меня в овощ.

— Как только я ампутирую твою ногу, я куплю тебе инвалидное кресло, и мы будем жить одной семьей, только ты и я, — снова она завела этот разговор.

Хотя, на мой взгляд, это был не разговор. Я могу сказать, пока я еще рассуждаю в трезвом уме и с твердой памятью, у нее просто поехал шифер, сгнил скворечник, фляга начала брызгать. Да думайте что хотите и называйте как хотите. Но все интересное было впереди.

— Ты сделаешь ремонт на втором этаже, затем я буду тебя кормить три раза в день и два раза выгуливать на инвалидной коляске.

От этих ее слов мой мозг просто разрывался.

— А пока аминь, сын! — улыбнувшись, выкрикнула она и поцеловала меня в лоб три раза.

На меня напала паника, я хотел что-то крикнуть ей в ответ, но вспомнил слова отца: «Спокойствие самое сильное оружие!» В своем мозгу я, как художник, рисовал эту картину, которую она мне озвучила. Я вам скажу, я знаю одно: даже если я буду без рук и без ног, и она будет продолжать меня резать, я все равно с волочащимися кишками зубами перегрызу ей глотку, и куски ее плоти буду выхаркивать вместе с кровью. Даже если она меня доведет до такого состояния, что у меня будут загангрененные руки и ноги, и я буду лежать вывернутым наизнанку на ее залитом кровью операционном столе. Я все равно буду грызть ее, как хищный зверь свою добычу, а затем я буду смеяться, сплевывая окровавленные куски плоти, прямо ей в лицо.

На следующий день я проснулся ближе к обеду. Повернул голову направо и увидал, как яркое солнце светит прямо мне в глаза. Форточка так и была настежь открыта. Но мороз стих, кристаллики инеем падали на подоконник, они были похожи на маленькие жемчужные бусинки. Я откинул одеяло и решил встать с постели и сбежать от этой старой маньячки. Откинув одеяло, я увидал свои ноги. Одна перевязанная стопа так и была без изменений, ну, если не считать, что у нее весь бинт пропитался йодом. А вот вторая голень была в плачевном состоянии, она приобрела темно-коричневый оттенок. В ней начала пульсировать боль. Она у меня отекла, и на ней появился огромный синяк. Кожа на голени вздулась. Я не знал, что мне делать. Обеими руками я приподнял ногу и положил ее на металлический подлокотник. Дальше я начал разматывать бинт, как только я его размотал, я убрал с голени две шины и был просто в шоке: моя нога загноилась. В районе стопы через рану сочился красно-желтый гной. Эта была жуткая картина, но я решил бежать из этого дома.

Я опустил руки на пол. Пол был настолько холодным, что по всему моему телу пробежал холодок, и озноб на три или пять секунд охватил меня. Спустив вниз живот, я, аккуратно, тянув руками по полу, опустил ноги. Цепляясь руками за холодные половицы, я двигал свое тело. И откровенно вам скажу, что я хотел по пояс отпилить или отрубить свои ноги, они меня тормозили и были безжизненными.