Эбигейл Джонсон - Девушка в бегах

Потому что она знала: однажды мне придется бежать, прятаться, уходить от опасности.

– Завтра мой день рождения, – говорю я. – Завтра мне исполнится восемнадцать, а не семнадцать. Завтра я стану совершеннолетней. – С каждым словом мое сердце колотится все сильнее. – Она сказала мне, что, когда придет время, она сама заплатит за свою ошибку – не я. Думаю, я понимаю, что она имела в виду. Завтра ее поступки, прошлые, настоящие и будущие, перестанут иметь последствия для меня.

Малькольм ругается – и довольно громко.

– Она собирается сдаться? – спрашиваю я.

– Разумеется, я не знаю ее настолько хорошо, как ты, но я так не думаю.

– Потому что ты не думаешь, что она виновна?

– А ты?

Немного помолчав, я отвечаю:

– Я знаю, что она любит меня. Пока что этого достаточно. И я знаю, что должна найти ее раньше, чем она совершит что-то, что разделит нас навсегда.

Малькольм сжимает мою ладонь и тянет меня вперед, заставляя подняться на ноги.

– Если ты сможешь воспользоваться всем, чему мама научила тебя, чтобы вытащить нас отсюда, клянусь, я смогу найти ее. Но, знаешь что, продолжай говорить, ладно? Я пытаюсь сохранить самообладание, но мне все равно кажется, что стены и потолок сжимаются.

Я чувствую, что его пробирает неподдельная дрожь.

– Человек, который притащил меня сюда, сказал, что детектив придет меня допросить. Как думаешь, сколько у нас времени?

Он не отвечает, и я чувствую, как сердце пропускает удар.

– Малькольм, когда он явится сюда, нас здесь уже быть не должно.

– Тогда как мы выберемся?

Я закрываю глаза, хотя понимаю, что даже с открытыми ничего не увижу. Я представляю себе помещение, которое успела разглядеть перед тем, как дверь закрыли. Я заметила низкий лежак-футон и маленький деревянный стул с витыми ножками. Окон не было. Я запрокидываю голову, открываю глаза (никакой разницы), пытаюсь вспомнить, видела ли что-то еще, кроме висящей под потолком лампочки. Я тут же нащупываю выключатель, щелкаю им, но это не дает никакого эффекта. Отвернувшись от Малькольма, я игнорирую протестующие возгласы, которые он издает, когда я медленно продвигаюсь вперед. Когда мои лодыжки натыкаются на край футона, я забираюсь на него, вытягиваю свободную руку вверх, к потолку. Малькольм тем временем хватается за другую – пожалуй, слишком сильно.

– Кэйтелин? Что ты делаешь?

Я отвлекаюсь от изучения потолка и вслепую вытягиваю вперед руку, слезаю на пол и мелкими шажками продвигаюсь вперед, пока кончики пальцев не касаются головы Малькольма. Я провожу ими по его плечам, наклоняясь вперед, пока не натыкаюсь губами на его ухо.

– Эй, эй! – восклицает он, отклоняется назад и распрямляется. – Мне нужно было отвлечься, но не настолько же, хотя…

Я снова приближаю его голову к своим губам, поднявшись на цыпочки и не обращая внимания на тот факт, что мои губы снова оказываются у его уха. Понизив голос настолько, что его едва можно расслышать, я объясняю:

– Я пытаюсь говорить с тобой так, чтобы нас не подслушали. – То, что мы не слышим никого с той стороны двери, не означает, что там никого нет, особенно после того, как мы, забывшись, позволили себе повышать голос. – Я проверяю, есть ли в потолке выход на чердак. Не помню, видела ли я что-то подобное. А ты?

С каждым словом Малькольм поеживается под моими руками, и только когда он поворачивает голову, чтобы прошептать ответ мне на ухо, я понимаю почему. Наши щеки почти соприкасаются. Его теплое дыхание колышет тонкие волоски на моей шее, заставляя вздрогнуть и меня.

– Я пришел в себя уже после того, как они закрыли дверь.

– Мы справимся быстрее, если оба будем искать. Ничего, если я отпущу тебя?

– Ты будешь думать обо мне хуже, если я скажу нет?

– Вероятно, – произношу я с улыбкой, которую он не может увидеть. Если он может шутить об этом, значит, он справится.

Ничего больше не говоря, он забирается на стул, а я возвращаюсь на футон. То и дело я слышу тихий скрип, когда он передвигает стул на новое место.

– Кэйтелин.

Просто мое имя. Я иду на голос, и, когда я добираюсь до стула, Малькольм спускается на пол, уступая место мне. Потолок из бетона, поверхность под пальцами шершавая, так что я сразу же замечаю гладкий скругленный край, окаймляющий люк. Ладонь Малькольма лежит на моей ноге, чуть выше колена, просто чтобы помочь мне удержать равновесие, потому что стул, как и все остальное в этой комнате, держится из последних сил. Протянув руку вниз, я стискиваю его пальцы. Да, я надеялась именно на это. Люк небольшой, может, чуть больше полуметра в поперечнике, но по сравнению с форточкой с зазубренными краями, в которую я протиснулась в мотеле, это будет легче легкого.