Майкл Палмер - Милосердные сестры

Так она выглядела, когда в августе легла на диагностическое обследование. Перед тем, как войти, Кристина как будто услышала ее голос, чистый и свободный, как лесной ручей: "О, дорогая Кристина... Ты пришла, чтобы утешить старую и больную леди..."

В ногах у кровати Кристина остановилась и закрыла глаза, стараясь прогнать остатки радужных надежд.

Шарлотта лежала на правом боку, обложившись подушками. С побелевшими губами Кристина на цыпочках подошла к кровати. Шарлотта спала, тяжело и неестественно дыша во сне. Дыхательные кислородные трубки, предназначавшиеся для ввода в ноздри, выпали и лежали на щеке, оставив яркий красный след. Ее лицо раздулось и приобрело болезненную желтизну. Из пластиковых мешков, подвешенных по обе стороны кровати, по прозрачным трубкам поступал питательный раствор.

Кристина, с трудом сдерживая слезы, протянула руку и убрала прядь волос с ее лица. Женщина моргнула и открыла глаза.

– С новым днем, – весело сказала Кристина, печально улыбаясь.

– С новым днем, – слабо отозвалась Шарлотта. – Как настроение у моей сестры?

"Как это похоже на нее, – подумала Кристина. – Лежать вот здесь и спрашивать, как я себя чувствую".

– Немного устала, а так все нормально, – ответила она. – А как моя пациентка?

Губы Шарлотты скривила улыбка.

– Лучше не спрашивайте. – Она подняла посиневшую руку и дотронулась до красной трубки, прикрепленной у переносицы. – Мне это не нравится, – прошептала она.

Кристина покачала головой: В прошлый раз, когда она дежурила, трубки не было.

– У вас, должно быть, немного не в порядке желудок, – едва выговаривая слова, произнесла она: – Трубка отсасывает жидкость. Она соединяется с аппаратом. Слышите, как он шипит. – Она отвернулась. Трубки, синяки, боль... Кристине показалось, что это не бедная женщина лежит на койке, а она сама. Она знала, что к Шарлотте, как ни к какой другой больной, у нее особое отношение. Сколько раз ей хотелось убежать из этой палаты, убежать от собственных чувств, передать Шарлотту Томас другой сестре. Но она всегда оставалась.

– А как поживает ваш парень? – спросила Шарлотта.

Перемена разговора была намеком на то, что она все понимает и с трубкой ничего не поделаешь. Кристина опустилась на колено и по-девичьи смущенно ответила:

– Шарлотта, если вы говорите о Джерри, то он не мой парень. Откровенно говоря, мне он даже не очень нравится. – На этот раз Шарлотте даже удалось выдавить улыбку и подмигнуть: – Шарлотта, это правда. И не надо хитро подмигивать. Он... самоуверенный, самовлюбленный зануда.

Шарлотта молча погладила ее по щеке. Вдруг, сквозь полумрак, Кристина увидела ее глаза. Они горели странно и удивительно. Такими она их никогда не видела прежде. В них ощущалась сила. Так же, как и в голосе, едва слышимом.

– Ответы в тебе самой, моя дорогая Кристина. Просто слушайся своего сердца. Когда тебе важно что-то знать, просто слушайся своего сердца. – Шарлотта опустила руку и закрыла глаза. Через три секунды она забылась.

Кристина смотрела на нее, размышляя над смыслом ее слов. Старая женщина, конечно, не имела в виду Джерри, подумала она. Конечно же, не его. Словно в трансе она вышла в коридор и медленно направилась в комнату, в которой собирались между сменами медицинские сестры.

Комната была полна. Восемь сестер – шесть из отработавшей смены, и две из смены Кристины – сидели за круглым столом, заваленном бумагами, картами, чашками с кофе, пепельницами и пластиковыми бутылками с лосьоном для рук. Одна из женщин, Глория Уэбстер, продолжала строчить свой отчет. У Глории, одного с Кристиной возраста, волосы были выкрашены под платину, а на веки нанесен толстый слой теней цвета радуги. Она подняла голову, пригубила кофе и, продолжая писать, бросила:

– Привет, Билл.

– Привет, Глория. Выдался трудный день?

– Не очень, – ответила химическая блондинка, ставя чашку на стол. – Как всегда. Одно старое дерьмо. Просто сегодня немного побольше, если ты меня понимаешь.

– Отчет готов? – спросила Кристина.

– Будет готов через минуту. Как обычно я эти чертовы записки сдаю последней. Я считаю, нам вот что нужно сделать: ксерокопировать их и клеить на каждую карту. Все равно они похожи как две капли воды.

Кристина из вежливости улыбнулась, вспомнив, как съязвил кто-то из сестер, давая характеристику Глории. "Она может напутать в лекарствах и отчетах, зато нянчится с больными, даже с самыми дерьмовыми".

Прибыли последние две сестры и заняли свое место за столом. Летучка началась с обсуждения новых больных, которые поступили к ним за прошедшие две смены после их дежурства. Вновь поступившие обсуждались с большей тщательностью, чем остальные пациенты. Но даже в этом случае замечания в основном касались не самих больных, а лечащих врачей: