Надежда Лиманская: В железных лапах мотылька

Иван заметил, поглядывая на костёр: – Тебя, Меня, ни на минуту нельзя оставить одну! Обязательно что-нибудь придумаешь!

Женщины незаметно, заговорчески обменялись взглядом.

– Ух, ты! – воскликнул Иван, едва ступив на кухню. Втянул воздух и плотоядно глянул на стол. Пространство кухни было заполнено здоровым, забытым духом – ароматом натуральной, деревенской еды. На сковородке заметил остаток яичницы. Яйца, что называется «из-под курицы», к тому же, на настоящем деревенском сале. Красота! Творог и сметана аппетитно белели в мисочках. Янтарно отражаясь в лучах утреннего солнца, с открытой крышкой в середине стола – литровая банка с мёдом.

Иван не удержался. Потёр руки.

– Ну-с! Отведаем! С утра даже маковой росинки! Кофе и тот не успел! Фим! А ты? – Усмехнулся. Стукнул себя по лбу. – Замотался совсем! Там, в багажнике! Набрал всякой всячины. – Обвёл стол рукой. – Ну, рядом с такой благодатью, покупки из супермаркета покажутся сплошной химией и гэмэошной пакостью!

– Ты, давай – ка, Ванюша, ешь! – перебила мужа Филумена. Стала хлопотать, расставила тарелки. Нахмурив лоб, озабоченно спросила:

– Как Машка? По-прежнему злится, обижается?

Иван не ответил. Жадно поглощая содержимое сковородки, едва пережевав, констатировал:

– Ты, я смотрю, совсем освоилась! – Подняв вилку, воскликнул: – А что я говорил? Помнишь? Не соглашалась! Даже бредом называла! Вот так, Фимочка!

Куда-то в сторону кивнул:

– Помощницу уже нашла? Ну, Меня! Деятельная у меня жена! Да что там говорить! Энергичная! Умница, красавица…

– Ой-ой! – скорчив рожицу, перебила в тон, Филумена! – Да не так всё! Не так! – Вздохнула, поднялась из-за стола. – Смотри, Ваня, что нам подарили! – Подошла к иконе.

Дунула на оклад, стряхивая невидимую пыль.

– Извини, я мало, что в иконах понимаю! Но, вижу, – старинная! Красивая!

– Будет висеть в нашей спальне! От нечисти разной!

– Вот этого, что-то раньше в тебе не замечал!

– Что не замечал? – Задумчиво глядя на святой лик, рассеянно переспросила она.

– Да суеверия этого! – Иван встал, достал из пакета банку с кофе. – Скажешь тоже! Современная, деловая женщина! Нечисть! Слово – то, какое! – Хмыкнул. – Кофе будешь? Ерунду спрашиваю, ты же без него не можешь!

Филумена присела за стол. Кофе пили молча, не глядя друг на друга. Со стороны могло показаться: размолвка.

– Что собираешься делать дальше? – участливо спросил Иван, вопросительно глядя на жену. Та неопределённо пожала плечами. Внезапно растянув губы в улыбке, предложила:

– А давай останемся на денёк! Воздух, какой, чувствуешь? – кивнула на стол. – Молоко, творожок! Ну, их, эти дела!

Иван с удовольствием отпил большой глоток кофе.

– А что? Это мысль! За сутки ничего ни у меня, ни у тебя в офисе такого уж страшного не произойдёт.

– Подожди! А Машка? Надо предупредить!

Филумена несколько раз пыталась дозвониться. Возмущённо некоторое время смотрела на панель мобильного, словно видела перед собой лицо дочери. Снова пожала плечами:

– И как это понимать?! Намеренно отключилась?

– Отключилась, отключилась! – словно эхо, с иронией, повторил Иван.

– Будет плохо, тогда, надеюсь, – Филумена тяжело вздохнула, коротко махнула рукой, – ладно, сама позвонит!

Неслышно вошла Матрёна Яковлевна. Иван обернулся, доброжелательно предложил:

– Давайте, с нами! Кофе? Есть великолепный чай! Хотите?

Матрёна потопталась, затем извиняющие, взглянула на Филумену:

– Да, Господь, с вами! Спасибо большое! Поела уж и попила! Идти пора! Скотина не кормлена, а я, – травница усмехнулась, поправила платочек, – словно девка на выданье, по подругам! – махнула рукой. – Загостилась уж!

Филумена встала проводить гостью. Иван тоже поднялся.

– Если молочка там, яичек, ну, в общем, жена ваша знает, где живу! Обращайтесь!

Вышли на улицу. У самих ворот, женщина, вдруг, повернула голову и проговорила:

– А строители твои, ремонтники эти, сюда больше не приедут, забудь о них!

Слыша последнюю фразу, эти странные, даже несуразные слова, сказанные на прощанье, Филумена внезапно почувствовала озноб. Внутри всё напряглось. Плечи непроизвольно дёрнулись. Иван, заметив это, вначале положил ей руку на плечо, обняв за талию, слегка прижал к себе.

Хозяева, помахав женщине вслед, уже спустя несколько минут, забыли о её словах.

В течение дня Филумена ни раз пыталась звонить дочери. Напрасно. Тревога временами захлёстывала, словно волна, облизывающая берег, но стоило чем-то заняться, – составить очередной список дел, переделок, покупок, – волна беспокойства на короткое время отступала. И так в течение всего дня.