Надежда Лиманская: В железных лапах мотылька

Затем, как поняла Филумена, на дороге произошли существенные изменения, бодрый голос мужа продолжил: – Привезу продукты! Кстати, а ты? В доме ничего съестного!

– Не переживай, Ванюша! У меня всё есть! Даже свежее молоко, творог и сметана.

Снова напряжённое: – Откуда? – Молчание. – Хотя! Девушка ты у меня деятельная. – Затем короткая пауза. И снова: – Хорошо тебе! Счастливая ты, мать! Завидую, ей богу!

Прощаясь, супруги послали друг другу словесные поцелуи. Филумена взглянула на свою новую знакомую. Матрёна Яковлевна, прикрывая рот, усиленно пыталась спрятать усмешку в концы светлого платочка.

Филумена задумчиво ещё раз взглянула на женщину.

– Не хотите составить компанию? Что-то такое вы мне сказали напоследок? Я невнимательно слушала, извините!

– Зовёшь меня в свой дом? – вместо ответа, кивнула куда-то вдаль Матрёна. Поджала губы. Потопталась на месте, о чём-то подумала. Неожиданно обронила:

– Прямо сейчас? Ну, давай, попробуем! Только вот кое-что прихвачу.

Филумена заметила, как Матрёна Яковлевна поспешно заворачивала в платок уже на ходу увесистую икону. Женщина, усевшись на переднее сиденье, рядом, вытащила из подмышки тугой свёрток. Развернула его на коленях, – Филумена удивилась в очередной раз, увидев тонкие, тёмно-жёлтые свечи, – такие продают в православных храмах. Матрёна стала быстро их перебирать, подсчитывая количество.

Филумена озадаченно воскликнула: – А это зачем? В доме есть электричество!

Матрёна в ответ, поджав губы, дёрнула головой:

– Хочешь, – выразительно произнесла травница, – чтобы я с тобой поехала? Тогда знай, без этого, – едва коснулась оклада иконы, собрав в горсть свечи для пущей убедительности, подняла руку, – в твой дом – ни ногой!

Автомобиль подъехал к кирпичной стене, загораживающей усадьбу от чужих глаз. Филумена вышла из машины, помогла выбраться Матрёне.

Та проворчала: – Иди первая! Что-то боязно мне!

В ответ Филумена усмехнулась, открыв багажник, немного повозившись, достала фонарик. Захватила сумку и направилась к дому. Красно-оранжевые блики заходящего солнца, весело отсвечивая окна пустующего дома, обещали на завтра немилосердную жару. Филумена, вдруг, ощутила, окончательно поняла: как здорово, что она оказалась здесь. Сумбурно принятое решение навестить будущее жилище, оказалось не таким уж легкомысленным. Кстати, заодно посмотреть, как справилась бригада строителей, – маленькая, всего три человека, – с частичным, элементарным ремонтом.

Бригаду тоже притащила сюда она, Филумена, несмотря на протесты мужа. Иван искренне настаивал: здание прекрасное, внутренняя отделка не требует переделки. И всё же. Ей хотелось иного. На первых порах, хотя бы, ну, чуть-чуть, внести что-то своё, касающееся только их семьи, очень личное, индивидуальное. Например, захотелось поменять обои, портьеры. Хотя бы в их, с Иваном, спальне, а заодно и в комнате дочери. Пришла в голову мысль соорудить из крупных камней в зале нечто вроде горки, для фонтана и цветов. Нет, Филумена не любила цветы. Ей нравились растения. Зелёные, с блестящими упругими листьями, они заполняли всю прежнюю квартиру. Бригаду из трёх человек рекомендовала хорошая знакомая. «Господи! – подумала она, глядя на фонтан, цветы, – и всё это я провернула за какую-то неделю! Ну и ладно! Вместо памятника, которого при жизни ни от кого не дождёшься, устрою себе уикенд! Здесь! На лоне природы, на свежем воздухе!».

Держа фонарик во рту, открыла дверь. Оглянулась назад Матрёна Яковлевна по-прежнему стояла за оградой. Филумена махнула рукой. Женщина явно не спешила. Филумена заметила, как та перекрестилась, медленно подошла к крыльцу. Снова перекрестилась, шепча что-то под нос. Наконец, у входной двери развернула икону. Держа её перед собой, переступила порог.

– Помоги! – затем шёпотом произнесла и показала на свёрток. Филумена развернула, достала свечи.

– Ну, вы пока здесь побудьте, а я спущусь в подвал. Без света, без воды… Не так уж весело, согласитесь!

– Стой! – строго окликнула её Матрёна, потом мягче: – Погоди, Фенюшка! Постой рядом, успеется! – Затем, держа в одной руке икону, в другой – свечу, Матрёна стала обходить одну комнату за другой. Филумена терпеливо ждала, недоумённо глядя на отдаляющийся свет. Свет зажжённой свечи плыл всё дальше в глубину дома, наконец, померк вовсе. Голос же Матрёны, громко читавшей заклинания, был слышен отчётливо. Затем послышались слова молитвы. Они, ударяясь о стены дома, словно приобретая новую силу, заполняли каждый угол, эхом разносились по всему дому.