Вячеслав Ястребинский - Последняя песнь соловья

Руки неподвижно замерли у поверхности. На них были видны порезы. Голова скрыта в воде. Белая майка намокла и была теперь грязного серого цвета. Из пробитой головы сочилась кровь, тут же растворяясь в реке. Рядом мелькали стайками рыбы. Мертвое безвольное тело прибило к бетонным столбам. Там оно замерло ненадолго, а затем продолжило свое движение манимое течением полноводной реки. Его когда-нибудь прибьет к берегу. К пляжу за деревней или же в заболоченный приток, где его никто и никогда не найдет. А может быть последним пристанищем для него станет колышущийся на ветру камыш, где так громко квакают лягушки. Все может быть.

Шаги уже не слышны. Они далеко от дамбы на песчаной тропе. Там шелестит листва орешника. Пытается подняться на широкие листья лопуха виноградная улитка, то и дело, срываясь и падая вниз. Меж стволов и камней по сухим веткам пробегает в поисках еды ежик, задевая крапиву. Сопит и похрюкивает. Но никто не слышит его и не видит. На холме, где край города, золотится куполами храм. Колокола приходят в движение. Звенят, разливаясь музыкой над лесом и полем, над рекой, устремляясь в небо. В чьем-то дворе надрывает горло молодой петух. Ему отзываются собаки. В окнах появляются проснувшиеся люди. Маленькие домики сменяются многоэтажками. Между ними проносятся первые машины по переплетениям дорог. Белый пар валит из огромной трубы. Город просыпается.

И в воздухе стоял сладкий весенний запах цветов и трав. Преобладала легкость над тягучим напряжением. Ничто не тревожило более тишину природы и города. День начинался. Утро играло всеми красками. Тепло разбавлялось чуть прохладным ветерком. Мир жил, как всегда это было. И все шло своим чередом.

Электричка остановилась, и я покинула душный вагон. Это была незнакомая станция без каких-либо опознавательных знаков. Электричка тем временем тяжело вздохнула и продолжила свой путь, стуча по металлу блестящих рельс. Солнце было высоко и довольно жарко пригревало. Я сняла с плеч рюкзак и огляделась вокруг.

Поезд стучал, убегая прочь от меня за горизонт. Он был все еще виден и едва слышен. Помимо меня на этой станции никто больше не вышел. Да и в моем вагоне, как и в других, почти никого и не было. Вокруг была тишина. Разве что птицы пели на соседних деревьях, да в высокой траве стрекотали кузнечики и другие насекомые. Я сделала несколько шагов вперед и села на одну единственную лавочку. Она была ржавая. Две сохранившиеся доски на ней уже сбросили с себя весь цвет. Под ней из асфальта пробились одуванчики. Они светили из бледной тени, как два маленьких солнца в обрамлении зеленых листьев. И вокруг стоял сладкий запах первого месяца лета.

Я пока не имела ни малейшего понятия, что делать дальше и где поблизости имеется населенный пункт. Передо мной железная дорога, позади старенький дом, а за ним распростерлось широкое поле.

У меня не было никакого желания останавливаться здесь и ждать, когда вновь приедет какой-нибудь поезд. После того, как уехала моя электричка, уже прошло много времени, но ни одного поезда больше не показалось. Посмотрела направо – уходящие вдаль раскаленные рельсы. Налево – аналогично. Ни стука колес где-то вдалеке, ни намека. Посмотрела на часы, уже вечерело. Было почти шесть. А это означало, что если (скорее всего) никакой поезд здесь не остановится, мне придется ночевать на этой самой лавке под открытым небом в надежде на лучшее. Нет уж, увольте! Нужно было действовать.

Я поднялась. Взяла рюкзак и накинула его обратно на плечи. Поправила солнцезащитные очки и кепку. По кедам карабкались муравьи. Стряхнула их и зашагала в сторону единственного на всю округу дома.

За темными стеклами висели старенькие шторы. Постучала. Стала ждать. Посмотрела вверх на проплывающее облако, рядом с которым пролетела большая черная птица. Тополя возле дома легонько покачивали своими верхушками, шелестя зеленой листвой. Я снова постучала, но так никто ко мне и не вышел. Прислонилась к стеклу и стала всматриваться. Дома, по всей видимости, никого не было. Сквозь стекло я разглядела телевизор, диван, двери, ведущие в другие комнаты. На подоконнике стояли цветы. Герань. Еще раз постучала, но уже без надежды на то, что мне откроют. И пошла вдоль дома к забору. В деревянном заборе была дверь. Подергала за ручку – закрыто.

– Эй, – крикнула я, – есть кто дома?

Взялась руками за край забора, встала на цыпочки и попыталась заглянуть во двор. Там росла яблоня, стоял покосившейся сарай, возле которого лежали дрова. Я встала на самые кончики пальцев и хотела еще раз крикнуть, но в этот момент случилось неожиданное событие. На меня с лаем и скаля зубами, выпрыгнула собака, стараясь ухватить за руки. Я еле успела убрать их с забора. Потеряла равновесие и упала на землю. Испугалась. Сердце в груди нешуточно стучало. Собака гавкала, но перебраться ко мне не могла. Придя в себя, я поднялась с земли. Отряхнулась от пыли. Собака все еще гавкала, рычала и крутилась за забором.