Стив Гамильтон - Виртуоз (в сокращении)

Судя по всему, Амелии в это не верилось. Вскоре я убедился, что она прекрасно знала своего отца. Любила и при этом понимала, сколько у него недостатков.

— Вы идите, — предложил мистер Марш. — Порисуйте.

— Разве сегодня он не будет копать?

Он улыбнулся дочери и подмигнул мне:

— Не будет. Сегодня — нет.

Я даже не успел осознать, что он меня купил. Я понятия не имел, о чем меня попросят — об этом мне предстояло узнать потом. А пока… да, он разыграл карту Амелии, и сделал это блестяще.

Он меня поимел.

Февраль 2000 года, когда мне минуло восемнадцать, я провел в Лос-Анджелесе. Люси однажды спросила, когда у меня день рождения. Наверное, из любопытства, подумал я. Мне и в голову не приходило, что они что-то затевают. Но в тот день мне завязали глаза и повели на улицу. Там с меня сняли повязку, и я увидел его. «Харлей-дэвидсон спортстер» с большим красным бантом на сиденье. Самый прекрасный мотоцикл на свете.

К тому времени я перебрался в небольшую квартирку рядом с гаражом. Джулиан извинился за тесноту, а я решил, что мне здорово повезло поселиться почти в нормальном доме.

Эти четверо, или «белая команда», по-прежнему вызывали у меня уйму вопросов. Прежде всего такой: нельзя же целыми днями с утра до вечера грабить богачей. Чем еще они занимаются?

Выяснилось, что Джулиан вырос в семье ценителей вина, чем воспользовался, превратив знания в бизнес. У него был магазин в Марина-дель-Рей, где продавали самые изысканные и дорогие вина мира. Из тех, что по карману только самым состоятельным людям. Так Джулиан заводил знакомства в кругах тех, кто был до неприличия богат, — главным образом владельцев яхт. И в то же время магазин помогал ему отмывать деньги, добытые грабежами.

Если вдуматься, в моей жизни прослеживается определенная симметрия. Человек, продававший дешевое спиртное, поддержал меня, когда я в этом особенно нуждался. А теперь рядом со мной был человек, зарабатывающий продажей баснословно дорогих вин.

Рамона тоже почти все время проводила в магазине Джулиана. Гуннар был татуировщиком и работал в тесной мастерской в Санта-Монике. Довольно часто я видел его на заднем дворе. Со мной он почти не разговаривал. Но чем дольше я отирался вокруг всей четверки, тем больше убеждался, что Гуннар вообще молчун. Он жил в том же доме, каждый вечер ужинал в компании одних и тех же людей. Но стоило присмотреться, становилось ясно: если бы не общие интересы, он ни за что не стал бы проводить столько времени с ними или со мной.

Люси? Она единственная из всей банды не нашла себе приличного занятия. После реабилитационной программы она перепробовала самую разную работу, но нигде не задержалась. Ее последним увлечением была живопись. Благодаря Джулиану несколько ее картин висели в одной из местных галерей. Люси писала преимущественно джунгли и животных в психоделической манере. Ее картины мне нравились, но спросом они не пользовались.

Поскольку свободного времени у Люси было больше, чем у остальных, я часто болтался рядом, пока она рисовала или готовила еду. Однажды она застала меня рисующим ее в блокноте, отобрала его у меня и долго рассматривала.

— Еще одна причина ненавидеть тебя, — заявила она, швыряя мне блокнот.

Сейф по-прежнему стоял в дальней комнате. Целый месяц Люси пыталась открыть его. Я, как мог, старался объяснить ей, что именно чувствую, прикасаясь к «зоне контакта». Но несмотря на все старания, у нее ничего не получалось.

Конечно, пейджеры по-прежнему были при мне. Однажды сработал желтый. Я хотел было сделать вид, будто ничего не слышал, но все-таки съездил к телефону-автомату на набережной и набрал номер. После двух гудков в трубке раздался голос.

— Это Майкл?

Он знает, как меня зовут, отметил я. Однако мой собеседник не понимал, что я не могу ему ответить.

— Это Харрингтон Бэнкс, — продолжал он. — Харри. Помнишь меня? Мы познакомились в Детройте, в ремонтной мастерской.

Да, помню. Ты явился туда и задал мне несколько вопросов. На следующий день я увидел тебя в машине. Ты просто сидел в ней. Наблюдал.

— Мы можем где-нибудь встретиться, Майк? Нам обязательно надо поговорить.

Он как-то ухитрился раздобыть номер желтого пейджера. Интересно, он может определить, что я звоню ему из Лос-Анджелеса? Черт, а вдруг именно сейчас он и определяет мой номер?

— По-моему, ты увяз слишком глубоко, — добавил он. — Ты меня слушаешь? Будет лучше, если ты примешь мою помощь.