Петр Алешкин - Сны Ивана. Рассказы

«Пора!» – единодушно выдыхает народ.

«Так в чем же дело! – кричит-призывает Иван. – Вот он, Кремль! Рядышком! Идем освободим его!»

Мигом слетел Иван по гранитным ступеням трибуны на площадь и бросился к воротам Спасской башни.

«Освободим! Урра!» – ринулся народ за Иваном в Кремль сквозь Спасскую башню, затопил собою Ивановскую площадь, соборы, Кремлевский дворец.

И вот уже этот самый народ в зале суда. На скамье подсудимых и бывший президент и настоящий, рядом с ними – многочисленные премьер-министры и министры, олигархи-проходимцы и прочие миллионеры-мошенники. Большая скамья получилась. И главный обвинитель от народа опять он, Иван. И опять он страстно клеймит подсудимых-кровопииц, на этот раз он перечисляет многие факты их преступлений перед народом и страной. В зале тихо, только страстный, гневный голос его звучит, требуя самого сурового наказания мучителям народа. Иван возбужден до дрожи, и возбуждается все сильнее и сильнее… Вдруг кто-то сзади легонько дергает его за плечо, слышится встревоженный голос:

– Иван, Иван! Ты что дрожишь? Заболел? Плохо?

Иван вскидывает голову, видит черное лицо Юсупа и сразу перестает дрожать.

– Заснул, – бормочет тихо Иван и смотрит в кепку.

Там две бумажные купюры и горсть монет, среди которых он разглядел три монеты по пять рублей. Возможно, одна из них ее. «Проспал, прошла!» – с горечью думает Иван. Он берет из кепки одну бумажку и пятирублевую монету, но задерживает руку над кепкой, кладет монету назад, «вдруг именно ее положила она», потом отсчитывает пять рублей и протягивает Юсупу вместе с бумажкой:

– Пивка возьмешь себе?

– У меня еще осталось, – Юсуп суетливо сунул руку себе за пазуху. – Добьем?

– Не надо, – отказался Иван. – Я в аптеку пойду. Мать заболела.

– Я тебя провожу, – стал подниматься Юсуп. – А то заболтался я с тобой. Работать надо.

Иван ссыпал мелочь из кепки в карман, предварительно вынув из него старые перчатки. Натянул поглубже кепку на голову, перчатки на руки, и они пошли к выходу. Иван отталкивался сильными руками от мокрого пола, колеса его коляски мягко постукивали плотными резиновыми шинами на стыках плит. Прохожие расступались, освобождали ему проезд.

На улице смеркалось. При свете фонарей метель разыгралась еще сильнее, сердито, словно злясь на что-то, швырялась снегом, резче, больнее хлестала по открытому лицу Ивана.

Май. День Победы.

Конец апреля выдался жарким, деревья еще к первому мая зазеленели, выбросили клейкие листья, зацвела черемуха. Три дня были прохладными, прошел дождь. А сегодня с утра погода разгулялась. Серо-жемчужные облака высоко плыли над деревней. По улице тянуло запахом цветов с луга, легким влажным воздухом.

На теплых ступенях крыльца крайнего дома деревни с унылым лицом понуро сидел сухой, но еще довольно крепкий старик Иван Николаевич Пересыпкин. Был он в кепке, в поношенном пиджаке, в резиновых сапогах. Крыльцо, серое от древности, скособочилось, как больной радикулитом, и казалось, прислонись к нему нечаянно рукой, оно рухнет. Но у старика не было ни денег, ни сил, чтобы поправить его. «Выдержит еще года два, не развалится. Меня переживет. Скопытырюсь, сосед и дом, и крыльцо вмиг спалит, чтоб сорок соток моих прихватизировать! – говаривал старик, если кто-нибудь из односельчан советовал ему поправить крыльцо. – Недра наши присвоил, теперь нашу землю цапнуть жаждет».

Дело в том, что такой же ветхий дом умершей соседки три года назад купил никому неизвестный нефтяник. Всю усадьбу обнес трехметровым кирпичным забором, построил особняк. Вскоре ему показалось, что земли мало, что, если присоединить участок Пересыпкина, а за ним и часть луга, принадлежащего администрации деревни, то можно не только теннисный корт за забором устроить, но и маленькое поле для гольфа. Он предложил Ивану Николаевичу поменять его дом и участок на дом в Тверской деревне.

Пересыпкин удивился такой наглости соседа, ответил недружелюбно, чтоб впредь пресечь такие разговоры:

– Здесь я родился, здесь и смерти дождусь! – И повернулся, чтоб уйти в свой дом. Стояли они у крыльца.

Но нефтяник задержал его, сказал весело:

– Смерть всегда вокруг нас ходит, – и добавил твердо: – Заартачишься, придется пригласить ее к тебе в гости! Мне больше с тобой некогда разговаривать, мои ребята договор на обмен подготовят.

Вчера вечером к старику заглянули ребята нефтяника, два плечистых лобастых «быка», похожих друг на друга так, словно их на одном станке по лекалу вытачивали, в черных пиджаках с галстуками. Зашли в дом, по-хозяйски осмотрелись и спокойно предложили то же самое, что и хозяин их: обмен дома на Тверскую деревню.