Виктор Старовойтов - Красный луг. Приключенческий роман

– Братки, там не осталось чего? Голова чего-то…

– Похоже, что ничего…

– Тонька пусть сходит, может продавщица в долг даст…

– Ну да, в долг, скажешь тоже, да она скорее удавится…

– А денег нет, вчерась последние деньги старьёвщику променял на обувку ребятишкам.

Тоня пришла с работы, возилась с горшками и тоже была не прочь остограмиться. Андрей вспомнил про заначку.

– Тоня, поищи в телогрейке, в коробке заначка должна быть…

Тоня обшарила все карманы, спичечного коробка как не бывало.

– Нет тут ничего…

Андрей, обхватив чугунную голову руками долго сидел, размышляя, но соображения не хватало. Потом сам снова проверил все карманы, коробка не было на самом деле. Анатолий всё это время наблюдал за безуспешными поисками, затем проговорил:

– Андрюха, ты не тот ли коробок ищещь, что вчера в воду скинул?

Андрей схватил брата за рукав.

– Точно! Ну-ка, братан, скорее! Может, не унесло далеко…

Лодка по – прежнему находилась на островке, бегом добрались до неё. На одной из удочек бился полудохлый, искусанный щукой, пескарь, бросили его в воду. На второй был приличный окунь. Столкнули лодку в воду, поддавшись течению, медленно плыли, всматриваясь в прибрежную траву. Уже за посёлком зоркий Толькин глаз заметил крутившийся в омутке спичечный коробок.

– Коробок! Давай вёсла…

Подплыли, схватили, открыли. Вот она, заначка, бумажка даже не намокла… Подплыли к берегу, привязали лодку к кустам, на перегон лодки терпения не хватало. В маг Андрею нельзя, как никак председатель колхоза. Рабочее время, что люди скажут… Толику тоже нельзя, Нинка ворчать начнёт.

– Лады, зайдём к Тоньке на птичник, сбегает, небось сама болеет…

Пришли.

– Выручай, мы тут без тебя управимся…

Тоня сходила до сельмага, отоварилась.

– Живём, братуха!

Красный луг как всегда жил по своим, только ему понятным, законам. Рос потихоньку, увеличивался в размерах. В колхозе кукуруза прочно царствовала на полях, занимала лучшие земли, хотя и не вызревала, початки еле-еле достигали молочной спелости. В основном же кукурузная масса шла на силос и коровы ели её с большим удовольствием. Приходилось Андрею выпрашивать в леспромхозе всё новые и новые угодья, чтобы хоть как-то выправить растущие потребности колхоза в зерне и картофеле. Кукуруза начинала надоедать, потому что тянула экономику колхоза назад, не давала новых путей для развития. Кроме того, она прочно входила в быт, заменяя порой хлеб. Наверное, многие помнят вкус мамалыги… Не смотря ни на что, объём работ в колхозе неуклонно рос. Андрей, имея всего-то четыре класса образования, не мог уже полноценно управлять хозяйством, не смотря на увеличенный штат специалистов. На очередном заседании правления Андрей просил об освобождении. После долгих дебатов просьба его была удовлетворена. Отец его, Константин, любил вспоминать про украинские степи и реки, леса, города и сёла, очень любил родные места и часами мог рассказывать о станичной жизни, про снимаемые урожаи картофеля, свеклы, подсолнуха и кукурузы. Андрей родился и вырос на Урале, но, увлечённый рассказами отца, решил съездить на Украину. Отец и сам был бы не прочь съездить до родных краёв, побывать у могилки родных людей, но выбраться с хутора было мудрено. Скотину и пчёлок оставить было никак нельзя. Вот отец и порадовался решению сына.

Продали дом, живность, какую имели. Поехали. Впечатлений, хоть отбавляй! Виктор не отходил от окна вагона, смотрел на убегающие холмы, речушки и леса… Думал ли он о будущем или прошлом? Вряд ли. Ему просто было всё внове и всё интересно. В Москве были ночью и, видя ночные огни большого города, Виктор не понимал возбуждения родителей, говоривших что-то про столицу. Да и вообще, за всю длинную дорогу с Урала до Украины, он запомнил только надоедливую толкучку на вокзалах при пересадке, шум и гам разношёрстной толпы, носильшиков с номерками на груди, длинный мост через реку Волгу и далёкий теплоход на грязной воде, большие вокзальные часы с прыгающими через каждые пять минут стрелками в вокзале Киева, и долгие часы ожидания, казавшиеся бесконечными.

В Красносёлке встали на постой к одинокой старушке, от старости похожей на ведьму из всем известной сказки, тот же длинный крючковатый нос, седые космы волос, торчащие изо рта длинные жёлтые зубы, согнутая в пояснице спина, вечная клюка-подпорка в руках. Алевтина с первого дня невзлюбила старую и боялась её, а больше того, боялась за свою сестру Татьяну, которую старуха, шутя, хотела забрать себе… После этой неудачной шутки Аля уже больше не отходила от сестры, ожидая, пока старуха-ведьма не уляжется спать на своей скрипучей кровати. Андрей с Тоней не обратили внимания на странности в поведении дочери, им было не до этого, проблем возникло не мало, нужно было прописываться, искать работу… Между тем у Алевтины от постоянного нервного перенапряжения случился нервный припадок. В тот день дома, как обычно, никого не было. Оставались старуха да дети. Таня расплакалась, Аля никак не могла её успокоить. Хозяйка, бывшая где-то на дворе, зашла в дом, подошла к Татьяне и склонилась над нею, пытаясь определить, отчего она плачет. Испугавшись за сестру, Аля вцепилась зубами старухе в руку, кулачками и ногами била старую, пока та, опешив от неожиданности, не откинула взбесившуюся девчонку. Алевтина же так и не подпустила старую к сестре, хотя та и продолжала плакать. Всякий раз, когда старуха пыталась приблизиться к Тане, Алевтина с диким визгом кидалась на неё и колотила её, увёртываясь от старухиных рук. Бабка вынуждена была покинуть хату и ждать за пределами дома появления родителей. Алевтина была в истерике, ничего не могла сказать и лишь показывала на сестру и на старуху. Успокоить её не смогли, пришлось обращаться к врачу. Нервное потрясение было довольно сильным и требовало длительного лечения. Бабка отказала в дальнейшем проживании на квартире, она просто боялась возвращения из больницы бешеной девчонки, так и не поняв её поведения. С поисками жилья в станице было довольно туго, никто не хотел пускать на квартиру русичей-кацапов. Тоня как-то после очередных неудачных поисков квартиры, заговорила о этой проблеме у себя на работе, где работала временно, на её отчаяние откликнулась Лиза Дозморова, пригласила к себе домой.