Виктор Старовойтов - Красный луг. Приключенческий роман

Бабуля тоже рассматривала золотые украшения, глаза её поблескивали, но взять в руки не отваживалась, хотя внук брал всё спокойно. Виктор протянул бабке красивое ожерелье, бабка отшатнулась в испуге.

– Бабуля, смотри, какое хорошенькое, на, примерь…

Но бабка, не сказав ни слова, заторопилась к своей печи, крестясь на ходу и что-то бормоча про себя. Дед достал газетку, пожелтевшую от времени, осторожно развернул.

– Ну-ка, внучок, сравни своё богатство с этими.

– Очень похоже, дед.

– Значит, оно, цыганское проклятое золото, заговорённое умным человеком, ведой. Притрагиваться к нему нельзя, обожжёт. Вот, смотри…

Дед ткнул пальцем в украшение, сразу отдёрнул руку, на пальце моментально всплыл волдырь, как при сильном ожоге.

– А почему я не обжигаюсь?

– Не знаю, внук, но догадываюсь. Наверное потому, что ты чист душой, ещё не запятнан жизнью… Потому и далось тебе это золото. Только вот счастья оно никому дать не может, у тебя оно будет вечно лежать мёртвым грузом, обжигая всех, кто захочет поглазеть на него или украсть, но и ты сам им не сможешь воспользоваться, поскольку ни продать, ни подарить его будет нельзя. Ещё до революции здесь объявился цыганский табор, лошадей и другую домашнюю живность воровали, людей обманывали. Хороших украденных лошадок перегоняли в Башкирию, там в городе Уфе продавали. Как-то украли несколько элитных лошадок у тавринского конезаводчика Таврова, обидели богача, ну он не будь дураком, дороги на Башкирию перекрыл, солдат вызвал из Красноуфимска и начал цыган преследовать. Побросали они свои кибитки и добро своё, укрылись в лесу в районе исчезающего озера. Почему Тавру Таврой прозвали? Ну наверное по фамили конезаводчика, а то может из-за клейма, что ставили на холке лошади с хозяйской меткой, таврили, тавро ставили. По этой метке находили лошадей. Нет, в округе я это озеро не встречал за свою жизнь, и Варвара не видела. Андрей как-то выходил на него, ты спроси у него, если интересуешься. Солдаты всё же настигли цыган, окружили у озера и побоище устроили, никого, даже грудных детей, не пощадили. А одна цыганка, веда, шувани по ихнему, пораненная, цыганское золото успела спрятать и проклятие наслать на солдат. Сама она тоже погибла вместе со всеми. А солдат тех тоже больше никто не видел, не вернулись из тайги, исчезли бесследно. Деревенские как-то прознали про золото, даже в Отечественную искали, хотели клад в фонд Обороны сдать, да так и не нашли. После войны экспедиция учёных приезжала и тоже ничего не обнаружили, никаких следов. Заметка в газете написана по памяти цыганом из другого табора, видевшим сокровища через свою бывшую невесту, дочь Баро и Шувани. Много было охотников до этого клада, но никому оно не далось, видимо с не чистой совестью искали его люди. Тебе повезло, только вот воспользоваться ты им всё равно не сможешь. Отнеси-ка ты этот клад к пещёре, что я тебе показывал, когда ходили смотреть на проделки урагана. Возможно, женщине-змее золото это пригодится…

Виктор по младости лет не обратил внимания на дедовы слова о неведомой женщине и не стал ничего расспрашивать. Идти до пещёры было не далеко и Виктор, увязав драгоценности покрепче, отнёс их и бросил в пещёру. Около ноги прошмыгнула чёрная змейка, но Виктор не обратил на неё внимания, вернулся обратно. Больше о золоте не упоминалось, но память возвращала Виктора постоянно к озеру, и в один из погожих деньков Виктор отправился на поиски этого озера, правильно рассудив, что озеро должно находиться где-то в районе найденного клада. Про озеро рассказал и отец, однажды заблудившийся в тайге на охоте. Он даже ночевал в избушке на берегу озера, и даже попользовался рыбой, которой в озере было очень много. Виктор спрашивал про озеро и у лесника, жившего в Ахманке, и вроде бы знавшего лесной массив очень хорошо, но и он ничего не знал. Отец тогда от озера выбрался по оврагу к реке Уфе, но далеко за пределами посёлка и гораздо ниже Усть-Маша. Позднее пробовал разыскать озеро, но тоже не нашёл. Виктор дошёл до скалы, где был клад, постоял, прислушиваясь, но кроме цокания белочки ничего не услышал. Стал спускаться по оврагу куда-то вниз, и вдруг из-за кустов открылась водная гладь. Неужели озеро! Да, это было самое настоящее озеро, с чистейшей ледяной водой и множеством рыбы всех видов и размеров. Казалось, что рыба сама просится на уху! Озеро было не большим, около пятисот метров в диаметре, но глубоким. А вот и избушка, про которую говорил отец. На полочке старое кресало, пучок мха для растопки, в берестяной коробочке соль. Кто жил здесь, когда? За домиком полусгнивший сак, старые грабли… Виктор разжёг костёр на старом кострище, рубашкой поймал рыбину, поджарил. Сидел у костра, смотрел на озеро, и было удивительно спокойно и хорошо. Появился туман, какой-то не белый, а серый, мутный. На середине озера образовалась воронка, и вода озера начала уходить в воронку, унося с собой и рыбу. Так вот оно что, озеро-то не всегда есть, видимо изредка появляется и не каждому дано увидеть его. До утра Виктор пролежал у костра, но озеро больше не вернулось. Утром по влажной гальке дошёл до провала, держась за кусты, заглянул вниз. Где-то очень далеко внизу поблескивала вода и доносился ровный мощный гул, словно из топки кочегарки при хорошей тяге. Подобрал зазевавшихся и оставшихся на поверхности щурят и окуней, положил в корзинку, и зашагал восвояси. Много тайн хранит Урал!