– В том-то и дело, – вздохнул Суда. – Все песни написаны и исполнены Ёси. Это демоверсия, он все делал сам. Исполнял все партии. У меня нет авторских прав, я в этом не участвую. Студия забирает демовер-сию, нанимает по дешевке группу подыграть и продюсера – смикшировать. А потом выпускают в свет песни Ёсимуры Фукудзацу, написанные и исполненные им одним. Я полностью за бортом. Не увижу и йены.
– Поэтому ребята из «Сэппуку» решили, что ты придерживаешь записи, дожидаясь от них выгодного предложения?
– Не совсем так, – нахмурился Суда. – Они думают, я прячу демоверсию, чтобы заставить их выпустить концертный альбом или что-нибудь из архивных записей, в чем я тоже участвую. Думают, я цепляюсь за свое место. Потому что всем понятно: следующий альбом станет главным в истории «Святой стрелы». Они могут выпустить диск, на котором Ёси поет только «Сукияки» [131], и все равно диск станет тройным платиновым.
– Верно, – признал я. – Так где же ты спрятал записи?
– Иногда склонность к конфронтации заводит тебя слишком далеко, – мрачно предупредил Суда.
– Но ведь по контракту записи принадлежат «Сэппуку»? Если они так уверены, что ты их прячешь, почему не напустить на тебя адвокатов?
– Разумеется, – сказал Суда, – но тут все решает время. Публика непостоянна. Юристы действуют медленно. Мафия – гораздо быстрее.
Я обдумал это со всех сторон, даже с точки зрения Санты. Если записи достанутся ему, он отхватит у «Сэппуку» большой куш. Достаточно, чтобы реанимировать «Взлетную Полосу». Компании «Сэппуку» это не по нутру, но они уступят. Суда прав: время решает все.
– И что же ты собираешься делать?
Вместо ответа Суда изогнул бровь и осторожно потер ладонями лицо. Тут я всерьез посочувствовал парню, хоть он и собирался запереть меня в этой клаустрофобной дыре.
– Не знаю, – ответил он. – Доволен?
– Я бы помог тебе найти записи.
– Ага. В местном опиумном притоне.
– Суда…
– Ёси всегда становился такой умный, когда наширяется. Крутит тобой, как захочет, а тебе кажется, будто он только о тебе и заботится.
– Ты не можешь силой меня удерживать…
– Аки и Маки смогут.
Созвездие близнецов уставилось на меня. Я не видел в их глазах торжества, злорадного превосходства или желания запугать. Молча и тупо их лица подтверждали очевидный факт – да, братья смогут меня тут удержать. Если угодно, могу проверить. Но пока я избрал компромиссный путь – нытье.
– Суда, не могу же я просто исчезнуть на два дня. Меня люди будут искать.
– Дай мне телефоны, я позвоню.
Я раскрыл было рот и снова закрыл, осознав, что блефую. Звонить Саре или еще кому-то в «Молодежи Азии» нельзя, а то полный самолет разгневанных американцев явится громить Токио. А может быть, не станут меня спасать, а умоют руки, поди знай.
– Посиди тут, для статьи пригодится, – сказал Суда. – На своей шкуре поймешь, как жил Ёси. Ты прямо в музее оказался. Разберись. Пошарь вокруг. Тут куда ни плюнь – Ёси.
По-видимому, он сам ощутил весомость сказанного, большие печальные глаза сделались еще больше и печальнее. Сквозь прореху в занавеске струился мягкий оранжевый свет, Суде очень к лицу. Точно портрет маслом: «Басист в перчатках без пальцев».
– Почем знать, – продолжал Суда. – Вдруг нам повезет, и ты найдешь записи у него под кроватью. Но слишком не усердствуй.
Я хотел спросить, что означает последнее замечание, но тут понял, что Суда исчез. Понял, что Аки и Маки исчезли вместе с ним. Понял, что крепко сплю.
Дверь была заперта снаружи, скважину замазали клеем, чтобы я не сумел расковырять. Отодвинув занавеску, я выглянул из окна и увидел металлическую решетку. По ту сторону решетки зрелище не менее отрадное – трансформатор в паутине примерно девятисот электрических кабелей.
Я не знал, который час, да и какая разница? Однако я столько всего не знал, а начинать с чего-то надо. Например, выяснить время – и нетрудно, и уверенности в себе прибавится.
Я перебрал импортные полнометражные рок-концерты, брошюрки «Помоги себе сам» и разбитые кассеты, устилавшие пол между кушеткой и телевизором. Этот гигантский ящик для идиотов был шедевром техники, футуристический дизайн вообще не допускал ручного управления.
Я решил начать поиски с кофейного столика – хотя бы добраться до его поверхности. Пока что я видел только груду мусора. В луже застывшего соевого соуса лежал раскрытый том – какие-то «Механизмы творения» [132]. А еще – модные журналы из Сибуя, упаковки из-под пончиков, пакеты из-под чипсов с васаби, недопитые банки «Пота Покари». Целые поколения сигаретных окурков полегли на этом столике. Немногие задержались в пепельнице, но большинство пустилось обследовать окрестности. Сломанные, догоревшие до изжеванного окурка, выкуренные наполовину, осторожно загашенные. Разные сорта, какие-то с красными отпечатками помады, какие-то – с черными. Целая радуга, весь набор разнообразных сигаретных окурков.
Читать дальше