Игорь Олен - Погреб. Мистическая быль

– Много! – скалился Макс-дурак. – Я в аренду беру ведь; в лизинг.

– Фря тебе лизинг. А косу – тыща.

Местные ржали.

Макс посмеялся – и согласился.

Мальчик помчал за обшарпанный клуб, к избе. Перебалтывались в ожидании, так как тысяча – это водка. Даже пять водок и десять пива, то есть возможность продлить тусню.

Дима понял: Макс глупит страшно, ибо готовность за час косьбы выдать тысячу говорит: у них денег немерено. Это вызов. Сельские могут их грабануть (сами либо наводкой). Влезут к ним ночью, кончат всех да сбегут. Трупы будут лежать. Годами. В Ведьмин Кут ведь не ходят; дева сказала: место дурное… Макс разжёг зависть соло с мячом и джипом за два лимона; жар подогрела вылезшая – купаться-де – в стрингах Лена. Тысяча за наём косы понт венчает: типа, мажорчики из Москвы с проституткой, что заголяется при чужих; знать, хочет …

Макс балагурил, чтобы блеснуть, не видя, как парни хмыкают.

Мальчик прибыл с кривой, ржавой, порванной в пятке узкой косой на кривом, почернелом косье.

– Отточится. Клёво косит! – щерились местные. – Коса злая!

Макс расплатился, но хорьколицый деньги вернул. – Кент, ехай, и мне шесть водок, да ещё пива. Сдачу себе возьми.

Все заржали, – все, кроме Димы. Макс согласился, так и не вникнув, что уронил лицо.

Тронулись вниз к мосту, дальше – вверх к шлакоблокам.

Зной достиг пика. Пыль вилась страшная, всё в пыли. Ни души. Куры – в ямках, клюв нараспашку, а крыло веером. Пахло битумом. Псы не лаяли, провожая джип. Воздух зыбился. В деревянном ларьке близ железной колонки, полки за пыльным стеклом жёг луч. Выбрел в белом халате некто, возраст за семьдесят. Он их выслушал и пришёл вскоре с пивом и прочим в коробе на тележке. Всё было тёплое.

– Пиво, – скрёб он небритую скулу, – держим в тени всегда. В солнце химия не пивная. То есть в сенях стоит. Короб – ваш, взяли много… Чьи вы?

Дима не понял.

– Ну, вы к кому тут?

– Стылого нет? – встрял Макс. – Я о пиве.

– Был припас, разобрали. Бегают пиво пить, дифицит. Анамальность.

– Люди где? – вёл Макс. – Вымерли Ивицы. Лишь подростки.

– Люди где? – толковал старик, провожая их к джипу. – Кто молодые – все на работе. Ну, а кто старше или кто в отпуске – по домам сидят. Шантрапа футболистит… Вы в холодильник… а лучше в речку. Речка-то где от вас? Вы к кому тут приехали?

– К ведьме в Кут, – Макс рывком поднял короб в багажник. – Слышал?

– Вы тогда пиво-то – в ведьмин погреб, разом остынет… – хекнул дед, сдав им сдачу. – Ваши пять пятьдесят… Порядок?

– Где ж её погреб? Мы не приметили.

Сдав им сдачу, дед быстро глянул из-под бровей. – Учёные? Экспедиция?

– Что? – бросил Дима, вытерев пот со лба. Беспокойства усилились.

– Странности в том Куту… – старый начал, но перебит был Максом:

– Мы не научная экспедиция. Отдохнуть сюда прибыли; футболисты совет дали, те, что у клуба.

– Галкин-то? Насоветует… – протянул старик. – Только б жульничать… А не слушали бы шпану.

– Что с погребом? Где он?

– Где?.. Я про погреб зря, к слову… – Дед отмахнулся. – Погреб – внизу он. Рядом лощина. Там он, в конце как раз. Заросло, и не видно… Лучше вы в речку, пиво-то. Домов много. Взять, к вам в последнем есть такой Васин, вы бы к нему пошли. У него б нашлось место, там отдохнули бы. И от Кута далёко… В Кут вы зазря. Кут – Ведьмин.

Дима, закрыв дверь багажника, стал стирать пыль с мизинца. – В чём дело? Что там?

Дед скрёб щетину. – Что? А поверия.

– Раз, – прервал их Макс, – село длится, где этот Васин ваш на окраине, значит, есть и путь низом? Мы знаем верхний. Низом путь есть?

– Нет, – вёл старик. – Был я мал, помню, понизу шла дорога, в сороковые. До девяностых шла. От моста до конца села, как положено. Верхняя-то – для техники: тракторóв и комбайнов, чтобы поля пахать да хлеба косить. Нижняя-то – для жителей, и с булыжником в топком месте, где родники текли… Захирело там после Ельцина, вместо нижней дороги – тропка… То ись, нельзя по ней. И была до Михеева, где был дом его… Разобрали дом. Сам он – в дом престарелых. Сложный он был, Михеев… Так вы по верхней? Правильно. В Кут по низу никак. Там горка, что отсекает Кут. Кут – за горкой, где та лощина. И у той горки склон не для джипа, танк не заедет. Только по верхней… – Дед зашагал прочь.

– Дилер! – Макс улыбнулся.

Меж шлакоблоков, мимо сморённого зноем пса, вновь выбрались на дорогу, тронули вниз, к мосту.

Дима глянул на шедшую к трассе сторону, – и сдержал себя, чтоб не выскочить и пешком не идти туда от беды, что, мнил, ждёт их, – ждёт несомненно. Он был невротик. Чувства в нём красились тьмой предчувствий, словно бы ясный день – мглистостью. И он стал смотреть в лобовое стекло под музыку, хотя та вела к Максу. Зная о сходстве с ударником знаменитой поп-группы, Макс слушал диски, чтоб пассажиры и сам он факт помнили.