Валя Шопорова: Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?

Ей хватало того, что она сама своими действиями и поступками загнала себя в угол, она не могла позволить кому-то ещё запереть за своей спиной железную дверь, выйти в которую она сможет лишь лет через десять. А, значит, ей нужен был план… Очередной гениальный план по тому, как обмануть всех и выйти из четырёх стен, которые вот-вот могли обратиться, словно по мановению волшебной палочки, стенами тюремной камеры.

«Прости меня, Себастьян, – думала Хенси, перебирая холодными пальцами по материалу одеяла, – но я не сяду за твою смерть. Слишком глупо убить семь человек и сесть за восьмого…».

Сегодня был шестой день с тех пор, как Хенси пришла в себя и ровно месяц с того дня, когда она в очередной раз не умерла, когда усмехающееся проведение вновь послало своих шутов-исполнителей, чтобы спасти девушку.

В палате находилась та самая медсестра, которая стала первой свидетельницей пробуждения Хенси, около дверей расхаживал лечащий врач, пытаясь объяснить бывшей жене, что он несколько занят и не может сейчас разговаривать.

Хенси наблюдала за всем этим с нечитаемым выражением лица и непонятными эмоциями внутри: с одной стороны девушке было всё равно на всё, что происходит вокруг, но с другой… С другой стороны, это всё настолько напоминало какой-то абсурдный спектакль, что это не могло не забавлять её, не вызывать усмешку, которую она подавляла, игнорировала, но глаза выдавали её с потрохами. Смеющаяся, издевающаяся поверхность блестящих глаз, серо-зелёная со стальными акцентами радужка, отдающая гнилью болот. Поистине, завораживающая картина.

– Прошу прощения, – извинился доктор, возвращаясь в палату и занимая своё место на стуле.

Хенси едва заметно ухмыльнулась уголком рта, отчего обожжённую кожу потянуло.

– Мисс Литтл, как вы себя чувствуете?

– Неуместный вопрос, – ответила девушка, потому что он, вопрос, в самом деле, звучал как издёвка, по крайней мере, для неё.

– Рад, что вы шутите, – улыбнулся доктор. – Чувство юмора достоверный признак здоровья.

Мужчина посмотрел в глаза пациентке, но натолкнувшись на холод в них, перестал улыбаться и вернулся к своим записям, что-то там читая, произнося слова одними губами. Хмыкнув, врач поднял взгляд на Хенси, обращаясь к ней:

– Мисс Литтл, вам более нет смысла и необходимости носить повязки, если вы не против, мы можем снять их сейчас?

– Думаю, я не буду против, – ответила Хенси, медленно пересаживаясь на край кровати, опуская ноги на пол.

Положив левую ладонь на постель, слегка скомкав простынь, девушка идеально выпрямила спину и чуть запрокинула голову, обнажая красивую шею с голубыми прожилками вен, открывая больший доступ к повязкам на её плече, щеке…

Несколько мгновений просидев так, Хенси перевела непонимающий взгляд на врача, который не приступал к оговоренной работе, а продолжал оставаться на месте.

– Точно, – прошептала Хенси. – Забыла.

Заведя здоровую руку за спину, делая это совсем по-мужски, девушка ухватилась за ворот майки и стянула её, взъерошивая отросшие, растрепанные волосы. Движение вышло не настолько красивым, как планировалось, несколько неловким с непривычки, но всё это с лихвой компенсировал её взгляд, которому позавидовал бы самый именитый гипнотизёр.

– Я начну? – спросил врач, выйдя из некого ступора. Медсестра, сидящая сбоку и чуть позади от него, вообще предпочитала молчать.

– Можете приступать, – кивнула Хенси, принимая исходное положение.

Медленно, чтобы не причинить боли, мужчина стал развязывать аккуратные узелки-закрепки, разматывать длинные полотна бинтового материала, которым были укрыты повреждённые участки кожи на теле Хенси. Несмотря на то, что девушка находилась в самом эпицентре пожара, в его пылающем сердце, она пострадала не так сильно, как могла бы. Подпалены на туловище – в основном с правой стороны – на плечах, ключицах, опаленной оказалась и правая половина лица, но ожоги эти варьировались в пределах второй-третьей степени, что обещало девушке нормальное существование в будущем. Лишь правая её рука, в которой Хенси держала сигарету и которую свесила с дивана, фактически, подвесив, как над грилем, оказалась слишком поврежденной, чтобы поддаваться восстановлению. Но это, как говорится, пустяки.

«Рождённая в рубашке», – так сказал один из врачей, принявший девушку из пекла, и с ним трудно было спорить…

Чем больше доктор освобождал тело Хенси от бинтовых повязок, тем больше вырисовывалась картина того, как отныне она будет выглядеть – ничего особенно страшного не представлялось глазам, но рубцы и шрамы, повреждения бархатной кожи, а, также, испорченные ко всем чертям татуировки несколько меняли привычный внешний вид девушки.