Валя Шопорова: Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?

Она переводила невидящий взор из стороны в сторону, пытаясь понять, пытаясь увидеть хоть что-то. Когда картина начала едва заметно проясняться и к ней шагнул доктор, сел на край кровати, взял за руку.

– Всё будет хорошо, – медовым, низким голосом сказал он.

– Где я? – едва заметный, шелестящий до отвращения, раздражающий нервы шёпот девушки-пациентки.

– Ты… – начал было мужчина, но поправился. – Вы в больнице, мисс Литтл.

– Где? – девушка перевела на мужчину взгляд, пытаясь сфокусировать его. – Что ты сказал? Господи, где я… – ей было так сложно формулировать свои мысли, что её речь напоминала поток сознания, бред. – Какая больница? Нет, не может быть…

Девушка покачала головой и поморщилась от боли. Боль отрезвила, несколько вернула девушку в сознание, показывая, что всё не сон, всё – явь.

– Где я? – повторила девушка уже громче и жёстче.

После такого длительного молчания голосовые связки болели, отказывались нормально работать, звучать, но она заставляла их функционировать, в чём в чём, а в целеустремленности ей никогда не было равных. Даже мистер Луццато, который, пусть имел не двадцатилетний стаж работы, но вполне много повидал, удивлялся тому, как быстро эта особа возвращается из небытия комы в реальность. Это не могло не радовать.

– Где я? – повторила свой вопрос девушка и повернула голову. Шея болела, голова кружилась и раскалывалась, но ей было плевать, её волновал только один вопрос. – Где я? – повторила она и сглотнула, зажмурилась – боль пронзала нервные волокна подобно тупому шилу, она успела так сильно отвыкнуть от этого…

– Вы в больнице, мисс Литтл, – повторил доктор. Медсестра, стоящая за его спиной, переводила взгляд с мужчины на пациентку и обратно. – Всё будет хорошо, вас сюда доставили…

– Доставили? – перебила мужчину девушка.

В её глазах сверкнуло нечто такое, что вызвало внутреннюю дрожь в мужчине, заставило его невольно поёжиться. К ней окончательно вернулось сознание, кричащее, издевающееся: «Ты всё ещё жива!». Оно бегало перед её внутренним взором с огромным транспарантом с эти отвратительными словами «ты», «всё ещё», «жива».

– Не может быть… – голос девушки резко сел, упал на несколько октав, зазвучав утробно.

Девушка сделала резкое движение, садясь. Голова закружилась сильнее, а аппарат противно запищал, потому что она, не заметив, да и не желая замечать, сорвала с руки датчики-присоски, иголки-капельницы.

– Вернитесь на место, – мужчина чуть повысил тон, заглядывая в глаза девушки, в которых плескалась сонная преисподняя, но она так стремительно просыпалась ото сна… – Вам не следует делать резких движений, понимаете ли, мисс Литтл, после того пожара…

– Вы меня спасли? – вопрос был логичным, но та интонация, с которой его задала пациентка, заставила врача удивиться.

– Да, мисс, мы вас спасли, – кивнул доктор. – Я лично приложил к этому руку.

– Как, как…

Слова вдруг закончились, второй раз в своей жизни Хенси планировала не проснуться, но, по проведению некой злодейки-судьбы, вновь открывала глаза. Это было мучительно, это было страшно, ужасно, отвратительно. Это пахло неизбежностью, тленом, отвращением и обречённостью. Это не укладывалось в голове…

– Как. Я. Могла. Выжить? – спросила она, делая звучные и выразительны паузы-ударения между словами.

– Вам повезло, мисс, Литтл, – ответил мужчина, соблюдая установленные правила отношений пациент-врач, хотя ему самому так хотелось назвать девушку по имени…

Ему казалось, что это было бы куда более приятным, личным и, возможно, в некоторой степени, терапевтическим, нежели сухое обращение по фамилии.

– Совершенно случайный прохожий увидел дым и вызвал пожарных, а пожарные, в свою очередь, подключили нас.

– Повезло?

Вопрос Хенси звучал жутковато. Её серо-зелёные, расширившиеся в шоке глаза остро контрастировали с белыми бинтами на её лице, которые скрывали ожог-отметину на её правой щеке, сулящий девушке каждый день вспоминать об очередной неудавшейся смерти, об очередной трагедии. Об очередном круге ада, в котором она выжила, и обо всём прочем, что она натворила, намереваясь уйти и забыться вечным сном.

«Верно, – думала Хенси, – я – есть Дьявол, иначе, отчего он не берёт мою душу? Или дело в том, что у меня её, души, и нет?».

Девушка перевернулась набок, пытаясь устроиться удобнее, но затёкшее за время беспробудного сна тело и назойливый доктор никак не хотели дать ей покой.