Марина Бойкова-Гальяни - Взорванный город. Роман

– Если умрёт, то…

– То?

– У неё один наследник – муж! Я – муж!

– С чего бы Елене умереть? Не старуха, да и здоровье. Она больна?

– Нет, но разве любой из нас не может заболеть, попасть в катастрофу?

– Дорогой, глупо на это рассчитывать. Будем ждать два года, если не научишься сам зарабатывать.

– Сможешь каждый день видеть меня с ней?

– Разве вы будете жить в моём доме?

– В моём доме!

– Здесь каждая вещь знакома моим рукам, перетёрта миллион раз, вымыта, вычищена. Хочешь привести жену сюда, где мы были так счастливы?

– Тебе, дорогая, куплю квартиру самую лучшую. Там будешь ждать меня. Верь. Я не оставлю, обеспечу всем, что только пожелаешь.

– Обеспечь меня любовью, собой, своими поцелуями, близостью тел и душ. Дай мне это, и я готова ждать не только два года, всю жизнь.

– С радостью! – он покрыл лицо и руки девушки поцелуями, – любовь моя! Нет никого преданнее тебя, моя Дженни, и даже, если я взорву этот зловонный город…

– Я скажу, что во всем виноват проклятый мегаполис!

Он закрыл её рот поцелуями. Сладкими, горячими, невыносимо лживыми. Сладкий яд измены! Они исступленно любили друг друга, и в душе зарождалось новое чувство обмана, её обмана. Но Дженни пока не осознавала, считая себя жертвой предательства.

Он ушёл в сумерки, оставив после себя измятую постель. Герхарда ждала другая, та, что забрала душу продажного героя в плен. Что ж, посмотрим, какие изобретения ждут великого учёного.

С квартирой решили не спешить. Евгению назовут мазохисткой, но девушка готова была терпеть боль, видя новоиспеченную семейную парочку ради того лишь, чтобы ежедневно держать в поле зрения своего Герхарда. Он снимал номер в лучшем отеле, и звонил. Ну, а Женя, очертя голову мчалась к его ласкам и объятиям, подобно наркоману, страдающему от ломок. Потом возвращалась домой, вспоминая, и то с тайной жалостью, а то с еле скрываемой завистью, граничащей с ненавистью, прислуживала Елене. Последняя относилась уважительно, и Женя заподозрила, что она в курсе её прошлых отношений с Герхардом. У богатства свои законы, и для неё бывшая пассия мужа была всего лишь служанкой, удостоившейся чести являться некогда интрижкой муженька: ведь себя с Герхардом она относила к элите, а Женю к обслуге.

Так, словно в угаре, прошел год, который Женя с Герхардом тайно отметили в лучшем отеле. Привыкнув жить в доме, она не заикалась о квартире, обещанной Герхардом. Так они и существовали втроем. Ревность за год притупилась, жалость взяла верх. Жалела ли она Елену? Да, конечно. Елена тоже была жертвой Герхарда, его жадности к деньгам.

Евгения Наумова считала дни, часы, минуты, а время шло всё медленнее, и она начинала подозревать, что в конце последнего месяца часы вовсе остановятся.

Как ни странно, за год брака с Еленой Герхард ни разу не выбрал времени для посещения острова Евгения. Он развлекался, как мог, войдя в круг избранных, и всё реже говорил о работе. Единственное, что делал регулярно, это встречи с возлюбленной. Казалось, страсть, доля которой прежде приходилась на изобретения, обрушилась на девушку с неистовой силой. Евгению же раскаляли ненависть к миллионам, ревность и мечты о будущем. Герхард не стремился больше покорить мир при помощи роботов, теперь, когда он стал богат, то понял, что деньги дают власть, причем, без особых усилий.

Малышка Дженни любила не такого Герхарда, лишь надежда вновь увидеть горящие глаза изобретателя, питала любовь. В один из радужных дней, оставшись наедине с возлюбленным, Женя заговорила дальнейших планах:

– Изобретения? – он засмеялся, – дорогая, когда-нибудь мной будет создан уникальный человек-робот, дай время.

– Время? Его всё меньше. Бездельничаешь второй год. Брак плохо влияет. Кажется, я ошиблась в тебе.

– Подожди год и всё изменится.

– Получишь отступного, и будешь тратить. А потом, когда деньги уплывут, найдешь новую дуру с толстым кошельком?

– Я не держу тебя, милая. Отступись, коли не веришь.

– Нет.

Евгения сидела на гостиничной кровати и смотрела, как Герхард одевается. Огромный бриллиант сиял на пальце мужчины, играя со светом.

– Выглядишь франтом!

– Я и раньше любил красиво жить, забыла? – Герхард изящно поднес руку с часами Буре к глазам, – о, ты, верно, нужна хозяйке. Поспеши.

– Ты тоже нужен хозяйке.

– Без намеков, дорогая.

Бросил на стол ключи от номера и подошел к двери.

– Герхард, не обижайся.

– Увидимся, – закрыл дверь.