Марина Бойкова-Гальяни - Взорванный город. Роман

Но он не приехал. Женя решила: что-то случилось, ведь папа не обманывал. Напрасно воспитательница уговаривала не волноваться, девочка не находила места. Чтобы успокоить, разрешили позвонить домой.

– Алло! – ответил Олег.

– Я хочу говорить с папой.

– Я не могу позвать отца, – Олег замолчал, соображая.

– Что случилось?

– Ничего хорошего, – голос показался зловещим, – для тебя…

Короткие гудки. Снова набрала номер: тишина. Что-то произошло. Но мама бы сообщила. И почему молчит папа. Беспокойство росло. Верно, папа заболел, попал в больницу, а мама не хочет волновать. Так и есть, отец выздоровеет и приедет сам. Такие соображения показались вполне реальными, и Женя вернулась к обычным лагерным делам и играм, ожидая следующих выходных.

На следующий день стояла жаркая солнечная погода, и дети отправились купаться на залив. Женя с Викой взявшись за руки радостно запрыгали в волнах под присказку «Баба сеяла горох». Вдруг с берега раздался крик:

– Наумова! Евгения! Вылезай из воды, мама приехала!

Воспитательница стояла на берегу одна и махала рукой. Девочка выскочила из воды, как ошпаренная и подбежала:

– А где? Где мама?

– Она ждет у директора лагеря. Собирайся, поедешь домой.

– Почему?

– Мать скажет.

Женя лихорадочно собирала вещи, когда в палату вошла мама. Лицо бледное, напряженное:

– Все собрала?

– Почти. Мама, почему папа не приехал?

Мать порывисто заключила девочку в объятия:

– Доча, такое горе, такое горе!

– Где отец, скажи!

– Папа чинил машину в гараже, собираясь к тебе. Олег спустился к нему позвать на обед. Отец лежал под машиной, не двигаясь. Напуганный, Олег прибежал ко мне. Бедный Максим! Казалось, он не дышит. Я вызвала скорую. Врач констатировал смерть. Сердечный приступ…

– Я хочу видеть папу. Папа не мог умереть!

– Умереть может любой: и ты, и я.

– Нет! Нет! Мне надо видеть! Я позову, и папа вернётся!

– Милая, это невозможно! Твой отец, мы… похоронили его вчера!

– Нет, нет! Скорее домой!

Мамина машина стояла у ворот лагеря. Женя была словно в тумане, сознание будто отключилось, в голову лезли пустяковые мысли: с кем Вика играет в «баба сеяла горох»? или: что будет в лагере на обед?

Ехали немного больше часа. «Папа водит быстрее и с ним весело».

В доме пусто. Женя вбежала на второй этаж, громко зовя отца, потом кубарем вниз, в гараж. Никого. Поднялась в гостиную. Мама стояла у бара с большой рюмкой в руке и что-то пила. Рядом открытая бутылка. «Бренди» – надпись на этикетке.

– Не кричи так громко! Мы одни в доме.

– А куда делись брат с отцом?

– Папа умер. А Олег? Дай вспомнить…

У мамы мертвые глаза. Женя такие видела в ужастиках. Холод объял девочку:

– Папа умер? Что это значит? А Олег? Тоже умер?

– Нет, нет. Мой сын в лагере.

Мама сошла с ума. А ей, что делать девятилетней девочке? Одна в доме с сумасшедшей женщиной некогда бывшей матерью. Мать налила второй бокал бренди, и обессилено рухнула на стул, который застонал под тяжестью упавшего тела. Голова упала на грудь.

– Мама!

Мать медленно подняла голову. Пьяная ухмылка ползла по губам:

– Думаешь, мать рехнулась? Твой папик умер, несчастный, бедный папик. Когда-то я любила, но… он ненавидел собственного сыночка! Бедный, бедный Олег! – Она зарыдала в голос, поочередно вскрикивая, – Бедный Максим! Бедный Олег! Бедная красавица Роза!

Женя взяла большую кружку, наполнила водой из-под крана и вылила на подвитые кудри, мгновенно возненавидев мать.

– Сучка! – вскричала мама, – вот я тебе! – приподнялась и снова рухнула: пьяные ноги отказывали.

– Где брат, где папа? Говори, если ты мать!

Рука женщины потянулась к спиртному. Женя опередила и отодвинула бокал:

– Хватит пить!

– Дай!

– Получишь, когда ответишь где папа и где Олег?

– Папа на небесах. Олег в санатории, отдыхает.

– На каком кладбище похоронен отец?

– На «Южном».

– Проспись, потом покажешь, – придвинула к ней бутылку с рюмкой, и поднялась в спальню, чтобы разобрать вещи.

Едва коснулась чемодана, сильная дрожь, скорее судороги, охватили члены. Женя забилась в истерике:

– Папа, папа, не оставляй меня!

Когда пришла в себя, был вечер. Желудок скрипел от голода, и Женя вспомнила, что в последний раз ела утром в лагере. С тех пор прошла вечность. Подошла к двери, прислушалась: тихо. Спустилась в гостиную. Мать спала на полу, верно, свалилась со стула. Брезгливо обойдя её, как обходят грязного, дурно пахнущего бомжа, открыла холодильник в поисках съестного. Ага, йогурт, сосиски, в морозильнике пельмени и пицца. Выбрала последнюю, сунула в микроволновку. Включила электрочайник.