Алексей Жарков - Избранные. Тёмное фэнтези и хоррор

Но тут кто-то постучал в закрытую дверь.

Мальчик подскочил, как ужаленный. Вытянулся струной, того и гляди, внутри всё зазвенит. Неужто показалось?

И снова стук, частый, громкий. Чудилось, стоит по другую сторону человек раненый, которого чудовище преследует, нависает смертельной тенью. А он, загнанный в ловушку, стучит, просит его внутрь пустить!

Не может быть! Там же брюхо звериное! Наверняка уже до самой земли провисло и давит на неё своей утробой необъятной! Тогда кто? Кто может стучать снаружи?

Снова удары, от них задрожали крепкие доски, задвижки скрипнули угрожающе! И хоть бы закричал гость или слово молвил, чтобы убедиться – снаружи живой человек!

– Кто там? – спросил Эрил боязливо. – Кто ты? Что тебе надо?

Тишина. Хрупкая. Тронь, рассыпается на осколки. И снова стук, будто неведомые силачи ствол берёзы в руки взяли и долбят им в дверь.

– Кто ты? – вскричал напуганный Эрил. – Чего ты хочешь?

Ни слова гость по ту сторону не сказал. Ударился в дверь. Раз, другой, третий!

В ужасе мальчик к родителям подскочил. Начал отца за плечи трясти.

– Вставайте! Скорее! Там в двери кто-то стучит! Войти пытается!

А отец, будто неживой. Не дышит, не отзывается. И страх скользкой змеёй опутал сердце Эрила, сжал его изо всех сил. Повернул мальчик отца на спину. И чуть не завопил.

Не было лиц у родителей. Только провалы чёрные. Будто кто лица их содрал, вскрыл черепа, все внутренности высосал, оставил пустоту. И страх.

И стук снаружи прекратился.

И, скрипнув, отворилась дверь.

IV.

– Вито! Не надо! – умолял Эрил. – Вито!

Не слушал его друг. Только шипел, подобно змее:

– Родители думали, если меня пиявке оставить, то зверь их отпустит! Даст убежать! А он обманул их! Пиявка есть меня не стала! Не стала! А теперь родители – там…

Он шире распахнул двери, взвыли тоскливо старые петли. Как заколдованный, смотрел Вито туда, где раньше заборы с деревьями высились. А сейчас только брюхо бесформенное, на тесто коричневое похожее. Толчками быстрыми начало оно внутрь просачиваться, заполнять подпол жаром и смрадом невыносимым.

– Вито! – закричал Эрил. – Не трогай! Не вздумай!

Поздно. Обезумел друг, болезнь его рассудок помутила. Рванул он вперёд, ударился о брюхо необъятное. Увяз, словно муха в смоле. Завопил, заплакал от боли. А зверина ненасытная уже заглатывала его медленно. Исчезла голова, руки исчезли. Только спина отчаянно дёргалась, противилась своей участи. Но и её быстро засосало. Хлюпнул зверь противно, будто изрыгнул воздух. И дальше пополз, по стенам, по полу, к Эрилу с сестрой подбираясь.

– Что там? Что? – повторяла Мила, крутя головой во все стороны.

– Да сними ты маску свою! – Мальчик схватился за края деревянные, потянул их на себя. Сестра взвыла, будто кожу с неё сдирали.

– Не снимается! Приклеилась! Не могу!

Подобрал Эрил нож. Попробовал им поддеть дерево. Тщетно. Маска сидела, как второе лицо.

– Зачем ты надела её? Зачем? – закричал он на сестру.

Та заплакала, завыла от досады. И страшным был этот вой. Будто старуха причитала скрипучим голосом.

– Сам сказал, чтобы пиявок отогнать! Сам велел её надеть! Сними! Не могу дышать!

Эрил стиснул зубы. Ухватился за маску. Рванул, сколько было сил.

От крика сестры уши заложило. Мила лягнула его ногой, сама упала. Заколотила руками по земле. Эрил вскочил быстро, оглянулся. Всё дальше зверина в подпол заползала. Уже и до стола дотянулась. Что делать? Что?

Схватил лампу, кинул её. Разлетелась на осколки, моргнул огонёк жёлтый и погас. Кинул нож, чтобы лезвием тварь вспороть. Не вышло, ударился тот о брюхо рукоятью деревянной, хлюпнул и исчез, словно не было. Поглотила его тварь, даже не подавилась.

Как котёнка слепого, Эрил взял сестру за шиворот, оттащил в угол дальний. Туда, где коза сидела. Не разглядел поначалу, что с животиной стало. А присмотрелся, так и охнул.

Бутоном кровавым брюхо её было раскрыто. Капала на землю кровь тёмная. Внутренности свисали гроздьями фиолетовыми, вперемешку с чем-то чёрным и липким.

– Вот она, – изумленно прошептал мальчик, – вот в ком пиявка сидела?

Ответом был чавкающий звук за спиной. Заглотила тварь стол обеденный. И всё ближе подбиралась. Сестра дрожала рядом, всхлипывала без конца. Эрил огляделся беспомощно, на родителей мёртвых, на козу убитую. И чуть не вскрикнул.

Яма! Прямо в ногах у отца и матушки! Выбралась пиявка, высосала их лица, а после нору себе вырыла, вниз ушла. Детей не тронула, испугалась, видимо, запаха чесночного. И сбежала. Куда-то вниз теперь путь себе рыла. Только куда?