Ричард Стерн: Башня

Когда кабель загудел снова, Нат опять прислушался. На этот раз ждать пришлось недолго. Лифт спустился до самого вестибюля. К чему бы это? «Выбрось это из головы», — посоветовал он сам себе и отвернулся от лифтов.

Ничто не загораживало вид с самого верхнего этажа. Перед Натом раскинулась гавань, Нарроус-бридж, а за ней — сверкающий океан. Нат вспомнил снова Бена Колдуэлла: первое, что видно в Америке с приходящего судна, — это сверкающая телевышка Башни. Теперь он понимал того капитана, который вспомнил древний Фарос, который тысячу лет указывал судам дорогу к устью Нила.

К северу простирался город со своей прямоугольной сеткой улиц, и небоскребы в центре города казались с этой высоты кубиками на каком-то макете.

Когда снова раздалось слабое гудение лифта, он отвернулся от окна. На этот раз над дверьми светилось зеленое табло. Он смотрел, ждал и удивлялся, почему вдруг ощущает такое напряжение.

Гудение тросов стихло. Зеленый свет погас. Двери открылись, и вышел Гиддингс. Двери за ним тихо закрылись, но свет не погас.

— Я гадал, найду ли вас здесь? — сказал Гиддингс.

— А почему бы и нет?

Гиддингс пожал плечами, огляделся вокруг. В большом зале столы вдоль одной из стен уже были накрыты скатертями. Подносы с бутербродами, бутылками, бокалами, тарелками с орешками и хрустящим картофелем, со всеми причиндалами настоящей коктейль-парти не заставят себя ждать, а с ними кельнеры, бармены, девушки, которые будут высыпать пепельницы и убирать грязную посуду, пока гости будут говорить, говорить и говорить.

Гиддингс снова взглянул на Ната.

— Вы что-нибудь ищете?

— А вы?

— Послушай, парень… — начал Гиддингс.

Нат покачал головой.

— Так не пойдет. Если хотите спросить, спрашивайте! Если хотите сказать, говорите. Я тут как раз выяснил, что после прошедших пяти лет я вас не слишком люблю, Вилли. Да и никогда не любил.

— А теперь, когда я ткнул вам под нос подписанные вами извещения, вы поняли, почему это так, я прав?

— Вы это так воспринимаете?

— А как же иначе?

— Тогда пошли вы… — ответил Нат.

На лице Гиддингса появилось задумчивое выражение.

— Для архитектора вы выражаетесь не слишком изысканно, — заметил он. Голос его звучал мирно.

«Мгновение схватки уже миновало. Но оно еще вернется, — сказал себе Нат, — это неизбежно».

— Я не всегда был архитектором, — сказал он и подумал: «Еще я был объездчиком лошадей, парашютистом, студентом, боролся с лесными пожарами». Потом спросил: — Вы поднялись прямо из вестибюля?

Гиддингс не спешил с ответом.

— А что?

— Вы уже были наверху?

— Я спросил, в чем дело?

— В том, что здесь кто-то был.

Все время это вертелось у него в голове, и он решил заговорить, чтобы хоть что-нибудь выяснить.

— Я слышал, как ходит лифт, — сказал Нат. И потом добавил: — Вся площадь оцеплена полицией. Вас останавливали?

Гиддингс нахмурился.

— Останавливали.

— Меня тоже. — Это было не совсем так, но он ведь разговаривал с ними.

— И вы спрашиваете, кто еще сейчас в здании, — сказал Гиддингс. — А зачем?

— Именно так.

— Возможно, — медленно начал Гиддингс, — вы это выдумали, и здесь никого нет…

Гиддингс запнулся, обернулся, и они оба уставились на красное табло, которое загорелось над дверью лифта; оба услышали звук движущейся кабины и одновременно взглянули друг на друга.

— Я ничего не придумал, — сказал Нат.

— Теперь я вам верю.

— Запомните это на будущее.

Всю дорогу — вниз, в вестибюль и наружу — на площадь, где Нат выяснил, что там все еще стоят полицейский-негр и его громадный ирландский коллега, Гиддингс молчал, присматривался и прислушивался.

Нат спросил:

— Пока вы здесь стоите, проходил кто-нибудь в здание, кроме нас?

Барнс, тот чернокожий полицейский, ответил:

— А почему вы спрашиваете, мистер Вильсон?

Шеннон, ирландец, сказал:

— Это большое здание. У него много входов. — Он пожал плечами. — Мало ли, уборщицы или еще кто.

Нат снова спросил:

— Кто-нибудь входил внутрь?

— Один человек, — ответил Барнс. — Электрик. Сказал, что его вызвали из-за какой-то неисправности.

— Кто вызвал? — спросил Гиддингс.

— Это мне тоже пришло в голову, — ответил Барнс и замялся: — Но поздновато. — Он помолчал. — Это очень важно, мистер Вильсон?

— Не знаю.

Он не лгал. Снова вспомнил те наряды на изменения, которые лежали у него в кармане, и понял, что так нервничает из-за них. Но между ними и тем, кто вошел в Башню, не могло быть никакой связи, потому что изменения касались только распределительной сети, а все эти работы были уже закончены или почти закончены.