Ричард Стерн: Башня

«Это было правдой и осталось до сих пор, после трех лет супружества», — подумал он.

Он шел в ровном темпе, останавливаясь только на переходах. Он не любил город, но в городе кипит жизнь, и хотя здесь повсюду грязь, суета и толпы людей, распаренных и озлобленных, здесь в то же время остро ощущается вкус жизни, вдохновение и удовлетворение от того, что человек встречает равных себе и может с ними общаться.

Но важнее всего было то, что здесь жил Бен Колдуэлл, с его взглядом художника и с тем, что некоторые называют гениальностью. Семь лет, проведенные под руководством этого человека, стоили всего остального.

Но нет, в один прекрасный день Нат уедет из этого города; он был глубоко и как-то естественно убежден в этом. Назад в тот огромный мир, откуда он родом. Но когда настанет этот час, пойдет ли с ним Зиб или решит остаться в своем кругу? Это трудно предсказать и неприятно об этом.

На Тауэр-плаза стояли полицейские. Нат посмотрел на них с удивлением, которое он сам тут же счел наивным, потому что в городе, где так часто взрываются бомбы и происходят другие акты насилия, при таком торжестве, как открытие «Башни мира», не может не присутствовать полиция. Это только доказывает, что сегодня голова у него не работает.

У входа стоял чернокожий полицейский и слушал, что говорит ему огромный ирландец в униформе. Негр взглянул на Ната и приветливо улыбнулся.

— Что вам угодно, сэр?

Нат вынул пропуск.

— Я архитектор, — сказал он. — Из фирмы «Колдуэлл и компания». — Он показал на бронзовую доску у входа. — Мне нужно там внутри кое на что взглянуть.

Негр перестал улыбаться.

— Что-то случилось? — Его взгляд быстро нырнул к пропуску, потом снова поднялся, и полицейский произнес: — Мистер Вильсон? — Теперь он уставился Нату прямо в лицо.

— Нет, это обычный обход, — сказал Нат и подумал: «Какого черта я разговариваю, как персонаж из детектива».

«В эту минуту я уже начал сомневаться, — говорил позже постовой Барнс. — Но это еще было только неясное чувство, что, возможно, нам не стоило пропускать того типа с инструментами. Но вы ведь сами знаете, что может последовать за неоправданным задержанием. Полиция превышает свои полномочия, накидывается на невинных граждан и тому подобное… Но лучше бы я прислушался к этому чувству».

Тогда же он ответил:

— Если что-нибудь не в порядке, мистер Вильсон, — если мы в состоянии помочь…

— Он хочет сказать, — вмешался полицейский-ирландец, — что наша цель, цель ребят в нашей форме — помогать людям. Никто не может нас упрекнуть, что мы не пришли на помощь утопающему или не помогли старушке перейти через улицу. Мы всегда к вашим услугам. — И, сказав это, ирландец продолжил разговор об игре на скачках, — конкретно о том, любит ли это дело его коллега.

«Я не люблю, — сказал про себя Нат, заходя в Башню. — Это явно еще один мой недостаток, потому что Зиб обожает лошадей, ставки на футбольных матчах, как и пикники в Вест-Пойнт перед матчем. Я скучный сухарь», — сказал он себе.

В вестибюле он заколебался. У него не было никакой определенной цели. Дорога к зданию, где он за последние пять лет провел почти все рабочие дни, была пройдена совершенно автоматически. Его вело что-то вроде позыва, заставляющего человека взглянуть в пустое стойло, хотя он уже знает, что его конь исчез и сделать ничего нельзя. Так и Нат не мог ничего сделать, пока бригады рабочих не возьмутся за дело, не проверят, что заложено в стены, и не выяснят, какие в конце концов изменения все-таки проведены.

Но он все равно уже был здесь и потому прошел пустым вестибюлем мимо ядра здания к шахтам лифтов и нажал кнопку местного лифта, ходившего до четырнадцатого этажа.

Лифт тронулся, и Нат услышал тихое гудение тросов. Индикатор засветился у четырнадцатого этажа и потом начал медленно, этаж за этажом спускаться вниз. Когда открылись двери, Нат вошел и вдруг остановился, держа палец на кнопке.

В пустотелом ядре здания, объединявшем все лифтовые шахты, он услышал слабое гудение тросов другого лифта.

Двери его кабины автоматически закрылись, и он очутился в полной темноте. Нащупал на панели выключатель, повернул его, потом замер и прислушался. Тихое гудение кабелей в ядре здания продолжалось. Потом оно прекратилось, и настала тишина.

«Это может быть кто угодно, и на любом этаже, отсюда и до шпиля; ну и что? — сказал он себе. — У тебя плохо с нервами, Натан Гейл, поддельные извещения на изменения выбили тебя из колеи. Перестань об этом думать», — приказал он себе. Нажал кнопку, и лифт плавно тронулся.