Шарлотта Линк - Ложь без спасения

– Это не ответ на мой вопрос.

– Почему же? Наш брак был хорошим. Но время от времени бывали и проблемы.

Теперь комиссар был недоволен – это было заметно по его лицу. Он действительно обладал обостренным чутьем и, казалось, ощущал, что между Лаурой и Петером что-то не вязалось. Но, кроме инстинкта, у него не было для такого подозрения никаких оснований, и поэтому он не мог настаивать дальше.

– Вам говорит о чем-то имя Камилла Раймонд? – задал он новый вопрос.

– Нет. Кто это?

– А слышали вы когда-нибудь имя Бернадетт Раймонд?

– Нет. Тоже не слышала.

– Камилла Раймонд, – сказал комиссар, – является… была парижанкой, которая имела дачный дом в Сен-Сире и регулярно туда приезжала. Бернадетт была ее четырехлетней дочерью. Уборщица мадам Раймонд – некая Моник Лафонд из Ла-Мадраг… это имя вам, вероятно, тоже неизвестно? – нашла их обеих в начале недели в этом дачном доме. Мертвыми, задушенными коротким канатом. Само преступление, однако, произошло, видимо, уже в конце сентября…

– Задушены канатом? Но это выглядит, как…

Полицейский кивнул.

– Это выглядит так же, как и в случае с вашим мужем. Соответствующие расследования еще не закончены, но мы очень сильно подозреваем, что орудием убийств являются куски от одного и того же длинного каната. Месье Симон был вдобавок ко всему еще и сильно поранен ножом, но причиной его смерти однозначно было удушье. А в случае с мадам Раймонд убийца разрезал ножом на куски ее ночную рубашку. Нож является еще одной параллелью. Возможно, месье Симона покалечили сильнее, потому что он больше сопротивлялся. Убить его было, конечно, тяжелее, чем женщину или тем более четырехлетнего ребенка. Я уверен, что убийцей является одно и то же лицо. И это означает, что жертвы где-то пересекались.

Мысли Лауры с дикой скоростью кружились в голове, но ее все еще окутывал ватный купол, не дававший быстро соображать, и ей с трудом удавалось упорядочить это кружение.

Наконец она заговорила:

– Но убийца ведь мог случайно…

– …случайно выбрать свои жертвы? – Комиссар покачал головой. – За всю мою многолетнюю деятельность я уяснил, что происходит очень, очень мало случайностей. Если мы имеем дело с сумасшедшим, который нападает на одиноких женщин с детьми в одиноко расположенных дачных домах и душит их, то в эту схему не вписывается коммерсант из Германии, которого злоумышленник отлавливает у кафе и насильно увозит. Даже у самого извращенного преступника есть свой почерк, лежащий в основе его деяний. Он следует определенной логике, которая одновременно оправдывает его действия. Я на девяносто девять процентов исключаю возможность, что мы имеем дело с человеком, без разбору выбирающим своих жертв – как говорится, берущим то, что попадется. Это значит, что между вашим мужем и мадам Раймонд должна быть некая связь. Либо они, не зная друг друга, подходят для какой-то схемы, которая в данный момент для нас вообще никак не вырисовывается, либо же они все-таки знали друг друга. Причем, скорее всего, очень близко.

Несмотря на то, что ее разум работал крайне медленно, фрау Симон понимала, что хотел сказать следователь, и ее пустой желудок болезненно сжался. Первым инстинктивным порывом Лауры было как можно быстрее отвлечь полицию от этого следа.

– Но это ведь может быть и подражанием, – предположила она. – Кто-то услышал или прочел о первом преступлении и подумал, что если он совершит свое дело таким же образом, то полиция поверит в серийного преступника, а на него не упадет никакого подозрения…

Женщина сама удивилась, услышав свой голос. Несколько часов назад она узнала, что ее мужа убили; примерно час назад опознала его труп. Почему она не плакала, почему не испытала нервный шок, почему ей не понадобился успокаивающий укол? Она сидела в кабинете комиссара, обсуждала с ним теории личности преступника – и чувствовала себя при этом так, словно ею дистанционно управляли, словно она была не совсем в себе, но какой-то внутренний голос непреклонно шептал ей, что она должна функционировать, должна быть осторожной и не допускать ошибок.

Лаура заметила, что и комиссар находит ее поведение несколько странным.

– Конечно, существует феномен преступника-подражателя, – согласился он, – но эта теория отпадает, если выясняется, что орудие преступления оказывается действительно одним и тем же, не правда ли? И кроме того: при данных обстоятельствах у так называемого преступника-подражателя должно было быть уж очень серьезное основание, чтобы целенаправленно действовать против вашего мужа. Убийство с целью ограбления, как мы уже сказали, отпадает. Могли быть у вашего мужа враги?